А. Сахаров (редактор) - Петр II

– Неужели же верить им?..

– Ох, князь, большинство людей верит в цыганские предсказанья.

– Неспроста старая цыганка сказала те слова, неспроста, – тихо проговорил Храпунов. – По-моему, её подучили сказать их.

– Кто, кто?

– Верно сказать, князь, я не могу, а только видел, что князь Никита Трубецкой с цыганкой что-то долго говорил, и на тебя кивнул ей головою.

– Ты думаешь, Трубецкой подучил цыганку? Может быть! У Никиты Трубецкого есть ненависть ко мне и злоба, он ненавидит меня, и, без сомнения, это он подучил цыганку. Но он поплатится за это!.. Я всё узнаю, – с большим волнением проговорил Долгоруков.

– Что ты задумал делать? – спросил Лопухин.

– Я… я сейчас поеду к Трубецкому и спрошу у него…

– Разве он скажет тебе?

– Я заставлю его сказать правду!.. Силою заставлю повиниться!.. Стёпа и ты, Лёвушка, со мною поедете!

– Ехать в такое время!.. Ведь ночь, – возразил Лопухин. – Отложи хоть до завтра.

– Нет, нет, сейчас. Ни одной минуты не стану медлить!.. Вас, друзья мои, тревожить я не буду, один поеду.

– Но мы тебя не отпустим… Куда ты, туда и мы.

– Спасибо, друзья, спасибо! Я верю вашей дружбе и привязанности, верю.

Вскоре же Долгоруков со своими приятелями уехал из палат Шереметевых и, несмотря на то, что была глубокая ночь, приказал везти себя к дому князя Никиты Трубецкого. Всю дорогу он был печален и наконец произнёс:

– А что, друзья мои, если слова старой цыганки и на самом деле будут вещими? Ведь многие говорят, что цыганские предсказания сбываются. А вдруг и действительно меня ждёт лютая казнь?

– Что ты, что ты! С чего такие мысли! – в один голос испуганно воскликнули его товарищи.

– Кто знает… Будущее от нас закрыто непроницаемою завесой.

– Если так, то как же цыганка может знать твою судьбу? – успокаивая приятеля, проговорил Храпунов.

– Да, пожалуй, и так! Ну, да что!.. Чему быть, тому не миновать, от своей судьбы не уйдёшь, не уедешь. А теперь, друзья, давайте брать от жизни то, что она даёт нам. Эй, ямщик, говорят, ты горазд песни петь. Запой весёлую, а мы тебе подтянем.

И вот среди безмолвной тишины ночи громко раздалась весёлая песня; звонко понеслась она по улицам Москвы и замирала где-то далеко, в беспредельном пространстве.

Но вот показался дом князя Никиты Юрьевича Трубецкого. Полнейшее безмолвие царило в нём: огни были давно погашены и ворота на запоре. Князь Никита и его жена давно вернулись с бала от Шереметевых и теперь уже крепко спали.

Громкий стук в ворота в неурочный час разбудил не только княжеских холопов, но даже самого князя и его жену.

– Поди узнай, кто стучит, кто смеет нарушать мой покой? – сердито приказал князь своему дворецкому.

Старик дворецкий немного спустя принёс такое известие:

– Князь Иван Алексеевич у ворот твоих, государь! Слышь, в гости к твоей княжьей милости прибыл.

– В такую-то пору? Не отпирать ему ворот!

– Грозится, государь, выломать.

– Бесчинник, разбойник! Что с ним и делать? – упавшим голосом проговорил князь.

– Принять его надо; скорее принять!.. Ведь князь Иван выполнит свою угрозу, – несколько смущённо посоветовала мужу княгиня, наскоро одеваясь.

– Принять!.. Знаю, ты рада его приезду, бесстыжая баба! – крикнул Трубецкой, но волей-неволей ему пришлось отдать приказ отпереть ворота и, несмотря на ночную пору, впустить нежданного гостя во двор.

Князь Иван в сопровождении Лопухина и Храпунова вошёл в горницу. Неласковым взглядом встретил его князь Никита Трубецкой и резко проговорил:

– Надо бы тебе пору знать, гость незваный. «Не в пору гость – хуже татарина».

– Не гостить к тебе я приехал, а за делом, – хмуро ответил Долгоруков.

– А дня-то разве тебе мало? Кто это по ночам за делом ездит?

– Спешное, неотложное дело у меня, князь! По злобе ты подучил цыганку на балу сказать, что меня казнь ожидает.

– С чего ты вздумал, князь Иван Алексеевич, зачем я буду подучать? – меняясь в лице, воскликнул Трубецкой.

– Ты смутился, – значит, я прав! Но я и внимания не обратил бы на всё это, если бы от цыганкиных слов не пострадала моя невеста, графиня Наталья… С испуга она и посейчас лежит без памяти.

– Так что же, князь, от меня ты хочешь?

– А ты вперёд покайся.

– Разве ты – поп, что меня каяться заставляешь?

– Ох, князь Никита, не виляй, а прямо говори: ты подучил цыганку?

– Ничего я не говорил, ничего не знаю.

– Так ли, князь Никита? – насмешливо посматривая на Трубецкого, проговорил Долгоруков.