Юрий Торубаров - Иван Калита

— Слава те, господи! Кажись, добрался! — Он остановил коня, спрыгнул на землю. — Казаки, — проговорил купец, глядя на них, — благодарствую вас, — и, прижав руку к груди, несколько раз поклонился, — особливо благодарствую тебе, Андрей. Век не забуду, спас ты меня от разора, жизнью своей те обязан. Приведёт судьба в Рязань, завсегда будете дорогими гостями.

Он подошёл к Андрею, и они обнялись. Андрей тоже начал его благодарить, но купец перебил парня:

— Долг платежом красен, — сказал он, — ну, прощевайте, братцы! — и помахал им.

— Прощевай, купчина! Да не забудь наш договор, — крикнул уходящему купцу Андрей.

Тот повернулся:

— Русский купец слово держит!

После отъезда купца Андрей отпустил и татарский отряд, чтобы их не увидели, а то могли и обвинить, что продались басурманам. Оставшись одни, Андрей сказал:

— Други! Надо пораскинуть умишком. Боюсь, что атаман готовит нам... кровавую встречу. Хист не дурак. Он, скорее всего, догадался, зачем мы покинули кош. Возвращение же с Дарьюшкой — для него смертельный приговор.

— Правильно, — поддержали друзья.

— Чё делать будем? — Андрей посмотрел в сторону Дарьи, которая, чтобы не мешать их разговору, ушла в степь в поисках давно завядших цветов.

— Я думаю, надобно пробраться в кош. Тама тайно переговорить с казаками. А потом собрать круг, — предложил Митяй.

— А как вы? — Андрей посмотрел на остальных.

— Думаю, пойдёть, — ответил Захар.

Роберт только кивнул. Он ещё не очень понимал происходящее.

Ехали только ночами. Днём хоронились в удобных местах. Когда же до коша остался один переход, они чуть не нарвались на отряд. Он прошёл от них всего в нескольких саженях. Казаки явно куда-то торопились и не особенно поглядывали по сторонам. До Андрея и ребят даже донеслись слова:

— У мня на Андрея не подымется рука. Нехорошее задумал атаман.

Друзья, услышав эти слова, переглянулись. Андрей был прав: в коше их ожидали не очень радушно. А Дарью везти туда было просто нельзя. И Андрей решил Дарью спрятать у старых друзеков-рыбаков.

Гундор и брудастый встретили их с распростёртыми объятиями. Многое порассказали о настрое казаков. Он был таков: Хист не атаман. Но... пока только болтали языком. Никто никаких действий не предпринимал.

— Тя, Андрей, не хвагат, — заметил брудастый.

Для Дарьюшки они предложили свой тайник.

— И гнуса там не тути, да и постель царска, — сказал гундор.

Ночью друзья пробрались в свой курень. Он встретил их чуть ли не воплем радости. Да Андрей пресёк.

— Тише, друзеки! Не то атаман ворвётся, велит меня схватить как нарушителя наших обычаев и традиций.

Утром, неурочно, ударил колокол. Он звал казаков на круг.

— Это ещё чё? — взбеленился атаман. — Кто велел?

Да кто ответит. Своих людей разогнал по степи ловить беглого есаула. А казаки ручьями стекались на майдан. Атаман метался в курени, не зная, что делать. Он хорошо понимал, что просто так никто бы не стал звонить.

— Значит... вернулись. Мои не углядели. Ну, что ж, потягаемся, кто кого. Только берегись, Андрей! — и он с силой ударил плетью по столу. — Ишь, гад, на кого хвост подымает. Забыл, кому жизнью обязан. Не будет те пощады!

На круг атаман не пошёл. За ним пришли казаки.

— Атаман, пошли с нами. Круг зовёт!

Круг — это магическое слово. Это — высшая власть. Хист старался казаться весёлым. По дороге пытался шутить.

Повозка в центре. К ней, расступившись, пропускают атамана. Но она уже занята. На ней молодой казак Митяй, друзек Андрея. Да, он молод. Но уж испытал по полной казацкую жизнь. Один поход с днепровцами чего стоит! Не будь его, не быть бы Митяю на повозке. Прогнали бы враз.

— Друзеки-казаки! — орёт он, стараясь перекричать взбудораженную толпу.

Она постепенно смолкает. Теперь все взоры на него: что же он скажет.

— Казаки! — опять слышится его голос. — Нам надоть заслухать атамана. Ён предал Семёна!

— Кто мня обвинят? — Хист вскакивает на повозку.

— Я! — раздался чей-то голос.

Толпа разворачивается и расступается. Волоча за собой ногу и опираясь на палку, подходит казак. Многие его знают. Это Ергун из Твери. Подойдя к повозке, он пытается на неё взобраться. Митяй подаёт ему руку. Поднявшись, он поворачивается к побледневшему атаману.

— Чё, узнаешь, окаянный отпатчик? Други, — обращается он к казакам, — ето не Хист, а Хлюст, — он тычет пальцем в его грудь.

Атаман пытался грубить, показать казакам, что тот не прав.

— Закрой хайло! — понеслось отовсюду. — Говори, Ергун, — орала толпа.