Вячеслав Рыбаков: На мохнатой спине

– Первый тайм мы уже отыграли…

Это было так жутко, что у меня волосы встали дыбом.

Все оторопели. Коба сидел напротив меня, и я видел: у него мокрые глаза. В первые секунды никто не нашёлся, а может – не решился подхватить, и некоторое время он так и дребезжал в полном одиночестве, точно вытягивал со скрипучего барабана сквозь душные сумерки огромного кабинета светлую хлипкую проволоку канатоходца, вот-вот готовую лопнуть:

– И одно лишь сумели понять…

Клим приосанился и храбро вступил надтреснутым баском, точно подросток, у которого ломается голос:

– Ничто на земле не проходит бесследно, и юность ушедшая всё же бессмертна…

Пятерня его сама собой шевельнулась у бедра в смутном поиске шашки, которой, как думалось когда-то, вполне хватит, чтобы установить лучезарную справедливость навсегда.

Рядом со мной Лаврентий мелко встряхнулся, словно вдруг озябнув, и с продирающей до костей тоской тоненько, застенчиво признался нараспев:

– Как молоды мы были, как искрэннэ любили, как вэрили в сэба…

Я рывком обернулся к нему. Он смотрел в никуда, и мне казалось, в его остановившихся глазах, точно в запущенной рапидом кинохронике несбывшегося, лихорадочно скачут величавые дворцы культуры, светлые корпуса пионерских лагерей, утопающие в кипарисах, просторные НИИ – всё, что он, доведись ему стать, как смолоду мечталось, архитектором, строил бы, строил и строил.

Чуть громче, чем было бы уместно, молодым бычком заголосил со своего края Никита:

– Мы друзей за ошибки прощали – лишь измены простить не могли…

Это было уже слишком.

И опять же, видимо, не один я это почувствовал, потому что Анастас вполголоса принялся с невинным видом подстилать кавказский ритм:

– Там-тибитам-тибитам-тибитам…

– Ча-ча-ча, – прикончил я.

Стало тихо. Коба посмотрел на меня, потом на Анастаса, потом снова на меня своими всегда будто неживыми, будто выточенными из янтаря жёлтыми глазами, что сейчас были полны слёз, беспомощно встопорщил усы и сказал:

– Уроды вы. Ничего святого у вас не осталось.

1-е.

Гитлеровская Германия напала на Польшу.

2-е.

Советник Чемберлена Вильсон по личному поручению премьера известил германское посольство в Лондоне: всё ещё можно поправить, если военные действия будут прекращены. «Британское правительство готово в этом случае всё забыть и начать переговоры».

3-е.

Англия, Франция, Австралия и Новая Зеландия объявили Германии войну.

Риббентроп попросил Советский Союз совершить немедленную военную акцию против Польши и оккупировать «территории, ранее согласованные как советские сферы интересов».

4-е.

Два батальона японской пехоты попытались занять находящуюся на монгольской территории высоту Эрис-Улын-Обо, но были отброшены за линию границы, потеряв убитыми около 350 военнослужащих.

5-е.

В Берлин поступило послание Шуленбурга. В нём сообщалось: «Молотов решительно возражает против поспешной оккупации советской сферы».

7-е.

Основной состав польского правительства и Верховный главнокомандующий польской армии Рыдз-Смиглы эвакуировались из Варшавы в Брест.

8-е.

Японские войска вновь попытались проникнуть на территорию Монгольской Народной Республики, однако были в очередной раз отбиты с большими потерями.

Польский посол в Москве Гжибовский обратился к Молотову с просьбой о поставках в Польшу сырья для военной промышленности. Молотов отказал, сославшись на то, что Польша в глазах советского правительства ассоциировала себя с Великобританией и Германией, а СССР желает остаться вне конфликта.

10-е.

Состоялась беседа Шуленбурга с Молотовым. По её итогам Шуленбург передал в Берлин, что СССР не готов к крупномасштабной военной операции и по этой причине «просит по возможности ещё о двух-трёх неделях для своей военной подготовки». Посол сообщил: Советский Союз настаивает, что его акция будет объяснена стремлением оказать «помощь украинцам и белорусам, которым угрожает Германия». Берлин предложил объяснить ожидаемое советское вмешательство как совместные действия обеих сторон с целью «установления нового порядка в Европе».

15-е.

Шуленбург получил из Берлина новые инструкции, согласно которым ему поручалось незамедлительно предупредить советскую сторону о том, что «в случае отсутствия российского вмешательства политический вакуум на землях, лежащих на восток от немецкой сферы влияния, может и не образоваться….Тут могут быть сформированы новые государства». Немцы намекали в первую очередь на возможность создания ими на соответствующей части бывшей Польши марионеточной Карпатской Украины, чего советское правительство весьма опасалось как фактора дестабилизации Украины Советской. В этом же послании предлагалось настаивать на том, чтобы в советских публичных заявлениях ввод Красной армии в Польшу мотивировался бы стремлением «внесения нового порядка и установления естественных границ».