Людмила Палатова - Во времена перемен

Мы несколько раз побывали у З.И. Быстро прошли главные темы. Никаких намеков на оплату даже представить было невозможно. Я безболезненно перешла в следующий класс.

Здание большой школы представляло собой типовой проект учебных заведений, построенных в самом начале 20го века. Таких зданий в городе несколько. На нашем фронтоне была надпись: «Седьмое городское женское училище». Ее сбивали и восстанавливали. Несколько лет надпись отражала истинное положение вещей, это когда нас разделили, и мы учились без мальчишек. А теперь даже одну парадную дверь заложили, чего не стоило бы делать, все-таки здание историческое. На первом и втором этажах было по три больших класса с потолками под 5 метров. То-то трудно было мокрую промокашку под лампочки подкладывать, чтобы свет погас и урок сорвался. Между классами были двойные деревянные стены до потолка, которые складывались гармошкой, и тогда на весь корпус образовывался огромный зал. Между стенами был промежуток сантиметров в 70. Он при необходимости превращался в раздевалку. Звукоизоляция была хорошей. В торце был еще один квадратный класс с огромным окном. Думаю, что он был устроен вопреки проекту уже давно. На втором этаже в нем учились мы два последних года. Коридоры были широкими и светлыми. Физкультурного зала не было предусмотрено, поэтому для занятий использовался коридор на первом этаже. Там стояли брусья и лежал мат. Инструктором была Мадина Латыпова, одновременно и старшим пионервожатым. Занятия проводились в основном по гимнастике.

Александра Ивановна уже в бытность свою директором (она стала им после нашего выпуска в 1947г.) сумела выбить средства на пристрой. Теперь на месте нашего класса площадка в коридоре и дверь в учительскую. При нас она была закрыта. После того, как недавно поставили стеклопакеты, школа потеряла свой первоначальный облик. Ведь окна – глаза дома. Но пакеты, конечно, необходимы. Улица Попова невероятно шумная, движение там интенсивное, чтобы не сказать больше. И теперь отпрысков известных фамилий везут в иномарках в престижную английскую школу и увозят тоже, мешая движению остановками в неположенном месте. Впрочем, престижной наша школа была всегда. Только ученики ее были поскромнее, но поделовитее. И наши троечники были хорошистами и отличниками в институтах.

Это было заслугой замечательного преподавательского коллектива. А.И. и А.Е. долго его создавали, а потом поддерживали и совершенствовали. Показателем было и то, что нередко возвращались уже учителями и выпускники нашей школы. Сплоченность коллектива была удивительной. Любовь к своему делу и ответственность – тоже. И было человеческое отношение к ученикам. Никто не мог сорвать неудачу на детях или показать свое превосходство. Подход был со всей строгостью. Наказания тоже были, но при этом ребенка никогда не унижали. Уникальным педагогом была Мария Александровна Головина, преподаватель географии. Она великолепно знала свой предмет. Я из своего преподавательского опыта хорошо знаю, что ученики прежде всего и выше всего ценят компетентность учителя. За это ему даже странности могут простить. М.А. могла показать все на карте у себя за спиной, не оборачиваясь. Однажды ребята в нашем классе подстроили отключение освещения. М.А., не разбираясь с подробностями, сказала:

– Ну и ладно, устроим слепую контрольную. Мушак, называй границы Румынии.

Жарко стало не только Мушаку. Дело в том, что уроков было два подряд. Больше на географии свет не выключался. Бездельникам на задних партах она могла отвесить полноценную затрещину и выкинуть из класса вместе с сумкой. Так что если в классе открывалась дверь и из нее летели в коридор по очереди репрессированные лентяи вперемешку с портфелями, было ясно, что идет урок географии. И хоть бы кому-нибудь пришла в голову мысль пожаловаться! Матери, заезженные работой, не имели ни времени, ни сил справляться с буйными сынками и были благодарны М.А. за «твердую» в буквальном смысле руку. «Горе ты луковое, барахло ты несчастное! Я тебя сейчас выкину, только ножками сбрякаешь» – это одно из традиционных напутствий, которое получал экстрадируемый с урока. А мальчишки этим даже гордились:

– А Марьюшка мне как поддаст!

И в то же время, того же Мушака, который вдруг перестал учиться, а на это были какие-то серьезные причины, М.А. после разговора вызывала к карте и за слабенький ответ ставила ему 4 и хвалила. Мы знали, что это аванс, попытка поддержать и помочь. У одной из наших девочек были проблемы с гуманитарными науками. Она впадала в столбняк, стоило только вызвать ее к доске. При этом она хорошо решала задачи и выполняла письменные задания. Учительница литературы в разговоре с родителями посоветовала оставить ее на второй год, чтобы она почувствовала себя увереннее, проходя материал по второму разу. Те согласились. Девочка попала в наш класс. И наша строжайшая и бескомпромиссная учительница вызвала ее отвечать. Та едва могла два слова связать. Ее похвалили и поставили 4. Удивились мы необычайно, однако вскоре нам объяснили ситуацию. Прошло много лет. Девица наша стала главным областным специалистом, выступала с высоких трибун, и остановить ее было невозможно. А могла бы остаться ущербной личностью, если бы невроз, в ее случае безусловно навязанный родительским «воспитанием», не был остановлен разумным подходом в школе.