Алексей Пройдаков - Волки Дикого поля

В княжеском детинце её направили не в палаты к княгине, а туда, где проживала травница.

– Ну, здравствуй, девушка-голубушка! – сказала ей невысокая сухонькая женщина. – Отныне жить будешь здесь и мне помогать станешь.

Надийка только ответила:

– Тётушка, я ничего не понимаю. За что мне это, сироте бездомной?

– Скоро поймёшь, – услышала в ответ. – Меня можешь называть матушкой Меланьей.

– Ты… его матушка? – переспросила Надийка чуть слышно, сама поражаясь своей смелости.

– Ну вот и слава тебе Господи! – облегчённо отвечала матушка Меланья. – Догадлива ты, одначе…

И размашисто перекрестилась.

– Стало быть, залетел голубь в душу?

– Ещё как… – Надийка была готова разрыдаться. – С тех пор только о нём и думаю. О нём, как самом родном и близком…

На следующий день матушка Меланья поведала сыну, чтобы он перестал изводить себя, а по-прежнему служил исправно. Мол, выведу всю твою хворь. И показала на худенькую дивчину, которая медленно заходила в её избушку, занося воду в деревянном ведре.

Краска разлилась по лицу Льва Коловрата.

– Матушка, милая, родная… – только и сумел сказать.

В порыве чувств взял её руку и поцеловал.

– То-то же, – погрозила матушка Меланья. – А то поведать не хотел. Жить будет здесь, мне помощница. Осенью, испрося у князя, свадебку сыграем.

…В одном из последних походов, в котором участвовал Лев Коловрат, а это случилось в 1203 году, он принял в себя две стрелы, предназначенные для князя Святослава, уж больно нехристям хотелось изничтожить предводителя русичей и славного воина.

В полном беспамятстве увезли его на телеге. Матушка Меланья выхаживала больше двух месяцев. А когда Лев, исхудавший и обессилевший, вышел во двор, увидел, что наступила осень.

– Матушка, это ж сколько времени прошло? – спросил потерянно. – И что теперь станем делать?

– Ничего, – сдерживая слёзы, отвечала она. – Главное, что ты вживе…

А к нему навстречу бежали, спотыкаясь, два сына-погодка – Дементий и Евпатий, недалече застыла в беззвучных рыданиях жена Надежда, повторяя сквозь слезы:

– Спасибо, Господи! Ведь вживе ты, Лев Гаврилыч мой ненаглядный…

И суровый ратник прослезился, обнимая жену, детишек.

На следующий день к нему пожаловал сам рязанский князь Роман Глебович с братом Святославом.

Коловрат сидел на брёвнах, вдыхая запах прелой листвы, любуясь красотами осени, рядом сыновья размахивали палками, «сражаясь» меж собой, как два русича, «половцем» быть никто не пожелал.

«И тут, – подумал Коловрат мимоходом, – русичи меж собой бьются…»

Увидев князей, хотел пасть на колени, но его удержал князь Роман. Он душевно и проникновенно сказал:

– Тебе ли стоять перед нами на коленях? Ты – драгоценное узорочье, украшение и слава земли Рязанской! Если бы все сражались тако же, подлые нехристи половецкие давно забыли бы к нам дорогу. Ты принял на себя стрелы, которые должны были убить моего любимого брата… Слава тебе, Лев Гаврилыч!

Коловрат изрядно удивился такому величанию. Но самое главное ожидало впереди.

– Великий князь, я сделал то, что должен сделать каждый дружинник, – просто отвечал Лев Коловрат. – Долг каждого ратника отдать жизнь за своего князя. Все рязанцы дрались, не щадя себя.

– Добре дрались! – гордо отвечал князь Роман. – Победили, дали нехристям знатную острастку, побрали имущество половецкое, шатры, кибитки, скот, освободили из плена многих христиан.

– Слава тебе, Господи! Слава тебе, княже! – прошептал Коловрат.

Князь Святослав, положив ему руку на плечо, произнёс:

– Мы с братом решили держать тебя возле самого нашего сердца, быть тебе воеводой рязанского князя.

Лев Гаврилович едва не лишился чувств, осознав всю громадную значимость только что сказанного.

– Поедешь воеводой в Неринский городок. Отныне имя тебе Лев Гаврилыч, – добавил князь Роман Глебович и возложил на шею коленопреклонённого Коловрата золотую боярскую цепь.

– По заслугам и честь, – сказал при этом.

Лев Коловрат – боярин и воевода рязанского князя – был уважаем и почитаем в Неринском городке за природную доброту, которую не смогли из него изгнать тяжкие воинские будни, а также доподлинное мужество. Все ведали, что в битвах за отчину он за чужими спинами не прятался. Зная настоящую цену мирным дням, заботился об устройстве и обороне, творил суд и расправу по справедливости.