Владимир Бахмутов - Жизнь и судьба Семёна Дежнева

Весенним половодьем 1641 года Ленский острог затопило. Головин приказал перенести его на новое более надежное место. Эти работы возглавил письменный голова Василий Поярков. Надо сказать, новый острог возвели быстро и настолько добротно, что одна из острожных башен сохранилась до наших дней. Новый острог стали называть Якутским.

Еще до прихода на Лену воевод, Парфен Ходырев, бывший в то время приказным человеком Ленского острожка, набрал и отправил для сбора ясака на вновь открытых «заморских реках» Яне и Индигирке два отряда служилых людей. Во главе одного из них на Индигирку ушел Постник Иванов, второй отряд, – на Яну, повел Дмитрий Зырян. С ним ушел к морю и Семен Дежнев. Собранную у янских якутов соболиную казну, – 340 соболей и две чернобурых лисицы, Зырян весной 1641 года отослал с Дежневым в Якутск в сопровождении трех казаков. Семен оказался на Лене как раз в то время, когда началось следствие над Ходыревым. Среди служилых людей, допрошенных по ходыревскому делу, упоминается и Дежнев. Он, видимо, немало знал о коммерческих проделках Парфена.

К этому времени относится прибытие в Якутск государева указа по делу о столкновении в 1639 году отряда Парфена Ходырева с томскими казаками атамана Копылова. В Москве посчитали, что главным виновником тех событий явился Парфен. Уничтожение в ходе столкновения тридцати ясачных якутов трактовалась, как прямое нанесение ущерба государевой казне. Петру Головину и Матвею Глебову предписывалось провести сыск в отношении провинившегося Парфена Ходырева с применением, если будет в этом необходимость, пытки, чтобы «вперед бы иным служилым людем так неповадно было воровать». Прибывший указ только подлил масла в огонь, – теперь уже не только служебная карьера, но и сама жизнь Парфена Ходырева оказалась на волоске.

Головин, энергично взявшись за дело, прежде всего, принял меры, направленные на усиление контроля над сбором ясака, пушными промыслами и торговыми оборотами с целью предотвращения хищения мягкой рухляди и обеспечения полного сбора десятинной пошлины. Этим воевода вызвал бурное негодование недобросовестных русских промышленников, служилых и торговых людей. В своем противодействии нововведениям они сумели заручиться поддержкой второго якутского воеводы – стольника Глебова и дьяка Ефима Филатова. Русское общество на Лене, таким образом, раскололось надвое, положив начало воеводскому противостоянию.

Нельзя не видеть, что при всей своей жесткости и нетерпимости к хищению пушнины, Головин старался быть объективным и справедливым при рассмотрении таких дел. Об этом свидетельствуют сохранившиеся документы.

Вернувшийся с Яны Семен Дежнев и его спутники привезли и собственную пушнину, которая была по распоряжению письменного головы Василия Пояркова конфискована в пользу казны. Это заставило Дежнева и его товарищей обратиться на имя царя Михаила Федоровича с челобитной. «В нынешном, государь, во 149‑м (1641) году, – писали челобитчики, – были мы, холопи твои, на твоей государевой службе на Янге реке для твоего, государева, ясачного збору. И как твой, государев, ясак с якутов собрали, после твоего, государева, ясаку купили мы, холопи твои, у твоих же, государевых, ясачных якутов соболишек на свой товар. И в нынешнем во 149‑м году как мы, холопи твои, пришли в Ленский острог с твоею, государевою, ясачною казною, у нас, холопей твоих, те наши соболишка письмяной голова Василей Данилов Поярков запечатал…. Пожалуй нас, холопей твоих, вели, государь, те наша соболишка распечатать и нам отдать долги свои платить, чтобы нам, холопам твоим, в своих долгах, на правеже стояв, в конец не погибнуть и твоей бы царские службы впредь не отбыть…». На челобитной сохранилась помета: «По сей выписке Ивашке Иванову, Сеньке Дежневу, Гришке Простокише соболи их, для государевы дальние службы и их нужы, и дорогово подъему, соболи выдать и написать в приговор».

В 1641 году у вернувшихся из похода Ивана Реброва было обнаружено 29 соболей, 40 пластин собольих и соболья шуба, у Ивашки Сергеева – 60 соболей и две шубы собольих. Все это тоже было у них отобрано. Однако после разбирательства с учетом того, что казаки успешно собрали и доставили ясак, не получая при этом жалованья, воевода распорядился, сделав соответствующую помету на их челобитных: «… По сей выписке Ивашку Сергееву да Ивашку Реброву, да Фочке Самсонову для государевы дальные службы и их нужы … соболи их и шубы собольи отдать, для того, что оне служили государю без его, государева, жалованья».