Андрей Балдин - Московские праздные дни - Метафизический путеводитель по столице и ее календарю

Сначала все шло, как задумывалось: один за другим рисовались-писались праздники, церемонии, обычаи и обряды. Дальше все стало сложнее. В Москве действует не один календарь, а несколько — старый и новый, церковный и светский, официальный и народный, с десяток национальных и еще полный набор профессиональных праздников, — не считая личных, имя которым легион. Сравнивая, складывая их, я понемногу стал выяснять для себя некоторые закономерности в устройстве московского календаря. Сначала простые, очевидные, затем все более сложные. В какой-то момент мне пришлось чертить его сводное устройство.

Занятное дело оказался этот чертеж.

Календари совпадают и расходятся; вместе они составляют рисунок весьма своеобразный.

Этот рисунок не всегда точно соответствует счету месяцев. Я определил для себя, что праздничный календарь делится не на месяцы, а на сезоны. В этой книге их описано восемнадцать (можно насчитать и больше); они сменяют один другой, вместе составляя единый циклический сюжет.

Не только сюжет, но чертеж: праздники расставляют характерные точки на странице года. Опорные, исходные точки; между ними обнаруживаются смысловые связи (линии), общие сюжетные ходы, сходства и различия. Они образуют орнамент, искусно заплетенную сеть (времени). Легко представить себе сеть, сумку-авоську: праздники — узлы в этой авоське. Год помещается в прозрачную, но при этом удивительно прочную сеть из праздников; такова его форма в «пространстве», его характерное целое.

Московский год-авоська представляет собой единую округлую фигуру, помещение во времени.

Оно весьма просторно; мы, сознаем это или нет, постоянно пребываем в этом помещении московского времени. Для нас пестрая сумма московских праздников составляет некую душевную оболочку, необходимый, хоть и незаметный покров. Мы не просто их отмечаем: мы как будто оборачиваемся этим покровом, оборачиваемся Москвой.

Некоторое время я в восхищении наблюдал эту округлую плетеную фигуру.

Самое интересное в ней то, что она никогда не остается неподвижна. Она как будто дышит, пульсирует: растет и затем опадает, как снежный ком. Год, согласно общему ходу праздников, растет из точки, округляется, превращается в шар, достигает максимума и затем опять постепенно сжимается в точку.

Представить это нетрудно, если понять, что исходная точка — это точка света . Пункт зимнего солнцестояния, когда мы наблюдаем минимумсвета: самый конец декабря и начало нового года. В начале года света мало, затем он начинает прибывать, к середине года достигает максимумаи затем убывает, «сжимается» к декабрю обратно в точку.

Этот пульс года очень прост; к тому же он прямо соответствует астрономическому чертежу.

Шар дышит во времени — это похоже на Москву.

Вот что занятно: последовательность праздников включает в себя не только крайние точки минимума и максимума света, декабрь и июнь, но и промежуточные позиции «роста» и «убывания» года. Каждая такая позиция отмечена характерным праздником (что это за поэтапные праздники, я определил довольно скоро и сейчас коротко об этом расскажу).

Нужно разобраться с этими стадиями; в дальнейшем мы будем постоянно следить за ними: четверть года, половина, три четверти и так далее.

Москва, как луна: сначала освещена на четверть, потом наполовину, летом полностью и так далее.

Тут могут возникнуть сложности, с которыми нужно справиться с самого начала.

На самом деле год в ощущении наблюдателя не растет, как воздушный шар, не «надувается» из малой сферы в большую. Наблюдатель иначе воспринимает его рост.

Год для него «раскладывается», постепенно прибывая в числе измерений.

Сначала мы видим точку света. Затем добавляется одно измерение: точка протягивается линией (линия одномерна ). Линия расходится в плоскость — прибавилось еще одно измерение (плоскость двумерна ). Наконец, плоскость разворачивается в пространство — оно трехмерно.

Точка — линия — плоскость — пространство . В принципе, и тут нет ничего сложного, все это известно нам со школы из уроков геометрии.

К примеру, так поэтапно растет воображаемое помещение в голове ребенка. Он так учится рисовать: от точки к линии, затем у него появляются плоские фигуры, и только после этого, далеко не сразу он приучается различать и воспроизводить пространство.

Я все это знал, принимал как нечто очевидное и некоторую игру: прикладывал к календарю точки, линии, плоскости и пространства — год без усилия складывался и раскладывался, как «пифагоров короб». Я наблюдал это и радовался: вот они, этапы «роста» времени — и вот они, соответствующие этим этапам праздники. Время в начале года растет по праздникам и к концу его убывает.