Валентин Иванов - Повести древних лет. Хроники IX века в четырех книгах

Однако вестфольдинги опять убежали. Этих, как видно, Вотан не ждал, еще не приготовил им места в переполненной до отказа Валгалле. Они заблудились в моховых болотах и бесконечно бродили, как отощавшие выгнанные со двора псы, среди чахлых берез и елок. Сначала они добили и поделили одного товарища, самого слабого, затем и второго.

Питаясь сырым человечьим мясом, поздней осенью ярл Альрик сам-четвертый выполз на берег туманного Варяжского моря. Глядя на знакомые серые волны, вестфольдинги лили слезы из гнойных глаз по опухшим щекам и скулили, как побитые щенята.

Им удалось украсть лодку в чудинском рыбачьем починке. Отойдя в море, четверо вестфольдингов опять рассуждали, кого будут есть, когда их заметили со случайного драккара…

…Среди тел плесковитян и вестфольдингов нашли храброго боярина Добрыню. Он еще дышал и пошевелился, когда с тела сняли доспехи, посеченные нурманнскими мечами и топорами.

Простодушный, добрый боярин уходил легко, не жалуясь, что на его долю пришлось рано лечь, рано отказаться от радости жизни.

Женское сердце — вещун: все-то помнилось Добрыне, как жена заставила его прощаться с детьми и домочадцами будто навсегда. А он, привычно исполняя желанья умной любимой жены, пошел в бой без тревоги, без тоски, как на весенний праздник.

Других жены молили себя поберечь, ему же на прощанье Потвора говорила лишь о стыде за отца. Добрыне не подумалось возразить, что сами они не виновны ни словом, ни помышлением, ни делом.

Кровью смывается самое черное… Боярин очистил жену и детей, заснул светло, тихо тоскуя о любимой.

А она, встречая вместе с другими плесковитянками тела защитников земли, плакала и о муже, павшем искупительной жертвой за чужую вину, и о грешном несчастном отце, который никогда не назовет ее скворушкой. У нее не было больше темного ужаса за детей перед беспощадным гневом народа. Внуков, заслоненных безвременной и кровавой могилой отца, никто не попрекнет дедом.

Навеки надев темные вдовьи одежды, честная вдова, верная памяти отца своих детей, вела дом такой же твердой рукой, как при муже. Большенького из троих сына готовилась сама учить грамоте.

Поминая лихое лето, еще долго очевидцы истребления нурманнов рассказывали сынам, внукам и правнукам, как Волховский Водяной сердито пинал костяными ногами попавших на дно нурманнов:

«Надоели вы мне! И чегой-то столько вас лезет, места другого нет, что ли?»

Они, раскинув бессильные руки-клещи, приподнимались, будто бы что-то хотели объяснить. Но молчали. И волокли на себе впившихся в белое тело раков.

За Городом нурманны собирались в полки, тесным строем шли к Ладоге; под ней, зацепившись за донную городьбу, встречали своих и хотели отдохнуть.

Но ладогожане, отмыкая Волхов, вытаскивали затопленные лесины. Не найдя покоя, нурманны отправлялись далее и вступали в озеро Нево. Нерадостно их встречал Большой Озерской Хозяин. Скалясь с недоброй ухмылкой, он, созывая несытую рыбу, шлепал перепончатыми ладошами и грозился на Волховского:

«Я тебя!.. Не мог ты сам прибрать нечисть, дворник бабий!»

Волховской высовывал из устья сивую голову и ругался с Озерским:

«А ты зачем моих раков крадешь? Своих мало? Отдай, вор бездонный!»

И вцеплялись водяные друг дружке в волосы. Оба древние, а в драке упорны и злы пуще молодых. То-то бурлило озеро Нево…

Много, много попрятал к себе на дно Озерской Хозяин. Чего только он не хранит от людского глаза в пучинах, между древнейших скал, в подводных пещерах. Захоронил хорошо, зарастил песком и мягким илом и до наших дней бережет бесценные клады, запрятанные от короткой человеческой памяти. Кто-то их откроет?..

В двух днях пути от Нидароса, на границе вод Гологаланда, Оттара встретил новый драккар, двойник «Акул». На нем, с тоской ожидая своего ярла, скитался старый Грам, домоправитель Скирингссальского горда. Грам оказался дурным вестником:

— Ты помнишь наших викингов, которым ты приказал вербовать изгнанников и отверженных тингом? Слушай, с Тордом, Реором, с Свеаром случилось несчастье. Они, набрав много викингов, напали, — я никогда не пойму зачем! — на поселение бондэров за Кунгхаллой… Я уверен, кто-то хотел мстить. Безумие, безумие! Да… Они подожгли дома и убивали. Их гнали, как зверей. И загнали. Реор не сумел умереть, будь он проклят! Его опознали, и он под пыткой выдал тебя. О, я узнал, я заранее узнал о беде. Я не стал дожидаться. Я продал все остатки товаров и твой горд в Скирингссале. Какие убытки, какие убытки! — Грам плакал. — Я едва не умер от горя. Не сердись. Иначе мы потеряли бы все даром. И я нашел викингов для твоих новых «Акул»…