Сергей Жук - На восточном порубежье

— Вам приходилось наблюдать за парной охотой? — спросил капитан.

— Да конечно! Это когда один сокол поднимает дичь, а другой ждет ее, и в нужный момент атакует! Надо сказать крайне редкий случай, и требует искуснейшего обучения.

— Тогда я вас удивлю, сказав, что сейчас мы запустим сразу пятерых кречетов, — заявил Павлуцкий, с удовольствием наблюдая реакцию губернатора.

— Взгляните! Сокол, что сидит у меня на руке, уже стар, и атакует не так молниеносно. Это мой первый кречет. Но он дюже сметлив, и мне кажется, командует другими кречетами.

— Ну, вы батенька хватили! Сокол птица бестолковая, куда ему до таких тонкостей, — засмеялся Долгорукий.

Всадники достигли нужного места, что прервало их разговор.

Капитан пустил первого кречета, затем один за другим в небо взмыли еще четыре. Поднявшись высоко над землей, птицы стали кружить вокруг озера. Это уже выглядело необычно. Затем старый кречет опустился, и птица грозно крича, чуть не касаясь крылом зарослей, стала метаться над поверхность. Утки притаившиеся в зарослях, испуганные соколом, стали одна за другой подыматься в воздух, стремясь покинуть беспокойное озеро. Тут раздался клекот птицы похожий на сигнал к атаке, и соколы все враз молнией свалились на своих жертв. Удар был столь стремителен, что острые как бритва когти срубали головы селезней на лету, и падающие утки, кувыркаясь в воздухе, обагряли землю своей кровью. Скорости, красота птиц, и природы на этом удивительном фоне трагизм и величие жизни. Эта завораживающая картина и была тем шоу, ради чего устраивалась соколиная охота.

На этот раз охота оказалась весьма удачной. Князь Долгоруков получил не малое удовольствие, а на прощание бесцеремонно заявил.

— Капитан! Селезней я, пожалуй, с собой заберу. У тебя тут кроме денщиков прислуги нет, а я из столицы искусного повара захватил. Приготовит дичь, пальчики оближешь. Пожалуй, завтра ко мне вечерять.

Эта встреча оказалась судьбоносной для Павлуцкого. Глянулся он Долгорукову, своей спокойной обходительностью, и, заполнив соколиной охотой бездельное время, что в губернаторской жизни было довольно. Взамен, Дмитрий Павлуцкий получил в покровители влиятельного вельможу, чья звезда еще далеко не закатилась, а после смерти императора Петра Алексеевича, снова пошла на подъем.

— Иметь в услужении верных офицеров дело необходимое для такого вельможи, как князь Михаил Владимирович Долгоруков — рассудил Павлуцкий. Так что служба в гвардии виделась ему почти реальностью.

3

В ожидании Сибирского губернатора, что ныне по требованию Верховного тайного совета находился в Санкт-Петербурге, драгунский капитан пребывал в самом благостном настроении. Причины вызова были ему не известны. Но что это может быть как не касаемо службы и большой важности? А незнание лишь разжигало воображение.

Тем временем события уже разворачивались неудержимо, и судьба капитана Тобольского драгунского полка была решена.

В июне 1727 года князь Долгоруков вернулся в Тобольск. Новости, что он привез с собой оказались крайне неожиданны. До такой степени что первоначально капитан даже растерялся, и не знал, как к ним относиться. Экспедиция на Северо-восток Сибири мало напоминала его мечты о службе в гвардии.

— Капитан Павлуцкий! Я до сих пор не слышу от вас слов благодарности, — первым начал разговор губернатор.

— Но я надеялся продолжить службу под вашим началом, — ответил капитан достаточно твердо.

— Служба по именному указу императрицы значит много больше! Это прямая дорога к майорскому званию, славе, и пожалованным из казны имениям.

— В указе императрицы нет моего имени. — Вяло произнес Павлуцкий.

— Зато мне есть прямое указание, и обрати внимание достаточно конкретное. «По усмотрению послать из обер-офицеров искусного человека и с ним Шестакова». Заметьте, — с ним! Императрица указала мне определить старшего командира для Анадырской экспедиции, и я определяю тебя, капитана Павлуцкого. С чукчами, ты расправишься без труда и земли приведешь под государыню. Народец дикий, даже о железе ничего не ведает. Супротив лучного боя с костяными наконечниками, у тебя будут пушки и фузеи. Вернешься в Санкт-Петербург с докладом о виктории! Вот о чем теперь думать надо! А пока набирай верных людей, чтобы они твою сторону держали, супротив Шестакова.

— А, что он за человек этот Шестаков? — спросил Павлуцкий.

— Мужик. Грамотный, настырный, не глупый, раз до самого Сената добрался. Что за дело? Тебе с ним детей не крестить! Согнешь в бараний рог, и пусках в экспедиции по хозяйству хлопочет, — завершил разговор князь.