Владимир Волкович - Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века

– Ты девушка, моя гостья, я не могу позволить тебе спать на софе. Давай так: ты спишь на моей кровати, а я на софе. Договорились?

– Ладно уж, договорились! – засмеялась Аннушка. – Я сейчас пойду в ванную, а ты пока всё постели.

– Обожди, – Саша достал из шкафа полотенце и длинную байковую рубаху. – Вот, возьми, чтобы было во что переодеться.

Аннушка выскользнула за дверь и через десять минут вернулась в Сашиной рубашке, надетой на голое тело.

– Не смотри на меня, – она смущённо потянула вниз подол рубахи, стараясь прикрыть свои точёные ножки.

– Ладно, ладно, не смотрю. Выключай свет.

Долго ворочались в темноте, укладываясь. В комнату проникал свет уличного фонаря, создающий таинственный полумрак.

– Не спишь?

– Нет.

– Давай я тебе кое-что расскажу, – приподнялся на локте Саша.

– Рассказывай.

Саша начал какую-то интересную историю, потом спросил:

– Можно я сяду рядом?

– Можно.

Неслышной тенью юноша скользнул к кровати и уселся на краешек. Они уже играли с огнём, прекрасно понимая, чем это может закончиться, но не сопротивлялись. Игра постепенно захватывала, увлекала, она была древнее, естественнее и сильнее запретов, придуманных людьми.

Саша положил руку на плечо девушки, прикрытое одеялом, и продолжил рассказ тихим голосом, переходящим на шёпот. В комнате было прохладно, и в одних трусах сидеть оказалось зябко, поэтому юноша невольно поёжился, передёрнув плечами.

– Замёрз?

– Немного.

Аннушка откинула одеяло:

– Ныряй сюда.

Саша лёг, повернувшись к Анюте. Теперь их лица были рядом, а общее одеяло соединяло тела, создавая единое пространство, предназначенное только для двоих.

Юноша придвинулся к девушке и коснулся губами её губ. Этот поцелуй разительно отличался от тех, которыми они горячили друг друга в танце. Он был страстный и недвусмысленный. Сашина рука скользнула под рубашку и коснулась гладкой девичьей кожи. Аннушка слегка изогнулась и прижалась к нему грудью и бёдрами. Он гладил её спину, ноги; девушка отодвинулась, и его рука скользнула по её груди, плоскому животу, приводя Аннушку в трепет. Саша скинул трусы и прижался к ней всем телом, наполненным возбуждением и желанием.

– Иди ко мне, – только и успела прошептать Анюта, прежде чем волна восторга и радости накрыла их.

Они вздымались к вершине блаженства и опускались в глубины наслаждения. Время остановилось, не было ничего в мире, кроме них, и вся жизнь сосредоточилась друг на друге.

Первый робкий луч зимнего утра пробился сквозь прихваченное морозцем окно и высветил юношу и девушку, лежащих, обнявшись, на узкой кровати, даже во сне не желая расставаться друг с другом.

Не бывает полной физической близости без душевной, а душевная без физической – бледна и худосочна.

В чистом, безоблачном небе показалась четвёрка бомбардировщиков Ju-87, донёсся характерный звук двигателей. Немецкие самолёты заходили для бомбометания.

«Хорошая техника у Германии! – подумал Михаил. – Истребители тоже отличные. Превосходят наши по скорости и манёвренности. Хоть у нас и высокая выучка, и мастерство, но самолёты до немецких пока не дотягивают. Гитлер пригнал сюда значительно больше тяжёлого вооружения, и не зря: Германии сняли все запреты по Версальскому договору, вот они и стараются испытать машины и поднабраться опыта. Недаром создали такое мощное подразделение, как легион “Кондор”».

– У-у-у-у! – на высокой ноте завыла бомба.

– Ложитесь, товарищ комбриг! – прокричал немецкий коммунист из интербригады, приданный Михаилу в качестве переводчика. – Сейчас накроет!

Они упали в высокую, ещё не успевшую высохнуть траву. Поблизости послышались разрывы бомб, воздушной волной сорвало фуражку, рядом траву посекли осколки. Михаил перекатился в ближайшую ложбинку, представлявшую собой поросшую зеленью яму. Здесь можно было переждать налёт.

Операция по освобождению небольшого городка Брунете была тщательно разработана группой советских и испанских военных, в которую входил и Михаил. Подразделения наступающей республиканской армии насчитывали восемьдесят тысяч солдат; защитников города в свою очередь было всего десять тысяч. Победа казалась неминуемой. Взятие Брунете решало две задачи: отвлечь силы фалангистов генерала Франко от северных районов страны, где республиканцы терпели поражение, и перерезать дорогу, по которой снабжались фалангисты, наступающие на Мадрид.