Маргарита Мартынова - Сёстры

Кто эти люди? Судя по общему впечатлению, они не очень дружелюбно настроены. Что именно надлежит отвечать и не прибавит ли это новых проблем?

– Все-таки зря я назвался капитаном, – мелькнуло в мозгу парня. – Так бы можно было отнекиваться от всего и пожимать плечами.

– Мы – торговое судно, мэм, – сказал он. – Были… Но мы безоружны и никому не хотим причинить вреда. Если вы нам подскажете, в какой стороне город, то…

Горбоносый посмотрел на девушку, словно ожидая ее решения, и многозначительно хмыкнул. Та кивнула:

– Да, Гарри, отведем их в лагерь, пусть муж решает, что делать с ними!

Лицо Дика непроизвольно вытянулось. И от упоминания мужа очаровательной незнакомки, чьи нежные, слегка грустные черты так привлекли его внимание, и от остальной части фразы. Он попробовал продолжить переговоры и сделал еще один шаг вперед:

– Я могу хотя бы узнать, в чем нас… – и осекся, увидев, как Гарри достает из-за пояса пистолет. – Ну, хорошо, в лагерь, так в лагерь. Нам придется идти пешком, да?

– Джо, отправься к берегу, посмотри, что там! – сказала девушка третьему всаднику, проигнорировав вопрос. – А мы отведем их.

Горбоносый здоровяк многозначительно показал матросам «Атлантиды» пистолет и сухо заявил:

– Вы следуете за лошадью мадам Аннет, я иду за вами. Первый, кто попытается удрать, словит пулю. Я неплохо стреляю с такого расстояния… Доходчиво объясняю?

– Вполне, – кивнул Дик, решив, что лучшее, что все они могут сделать – это молча подчиняться до тех пор, пока не станет ясно, с кем они имеют дело.

Белый конь двинулся по узкой тропинке в лощину и процессия потянулась следом.

Матросы-контрабандисты, внезапно ставшие пленниками, пару раз оборачивались, но замыкавший их шеренгу Гарри многозначительно демонстрировал оружие, и им ничего не оставалось, как идти дальше. Попытка задавать вопросы не увенчалась успехом: Дик Сандерс, идущий впереди, показал сжатый кулак своим людям, и дальнейший путь продолжился молча. Грациозная фигура молодой девушки покачивалась в седле впереди.

Париж. Март 1793 года.

Вечерело. Париж погружался в сумерки медленно, словно улитка, переползающая дорогу. Замолкали грохочущие стройки, будто захлебнувшись поднимаемой в воздух пылью, растворялись с улиц бродячие торговцы, уступая свои места жрицам продажной любви. С берегов Сены потянуло сыростью. Кисловатый запах грязной воды смешался с ароматом цветущего в городе каштана и испарениями конского навоза. По одной из центральных улиц неспешно ехал закрытый экипаж, единственный пассажир которого невидящим взором смотрел в окно, погруженный в свои мысли.

– Республиканское правление погубит страну. Франция проваливается в хаос под прикрытием разговоров о свободе…

И он закрыл глаза, тяжело вздохнув.

Графу Луи де Сервалю было тридцать лет, двадцать два из которых он прожил в Париже. Здесь он учился, здесь появились на свет двое его детей. Он помнил первые дни революции и до сих пор не находил в себе причин считать переворот оправданным. Его душа патриота настаивала оставаться во Франции, а усталость от жизни приказывала бежать куда-то, где можно будет начать все сначала.

Он ехал со званого ужина, слушая шум от выпитого вина в своей голове, и понимал, что не может придумать отговорки, которая позволила бы ему не возвращаться сегодня домой. Вот уже несколько лет, как они с супругой были чужими людьми, и даже за обеденным столом не спешили интересоваться жизнью друг друга, обмениваясь лишь сдержанными приветствиями. Это однообразие утомляло и заставляло графа ощущать себя брошенным одиноким человеком, несмотря на свободу, которую никто не ограничивал. Казалось, что покинь он Париж – никто бы и не хватился его отсутствия.

Грустно усмехнувшись при этой мысли, Луи де Серваль вытянул ноги, вздыхая, и тут ощутил, что экипаж замедляет ход.

– Что там такое? – крикнул он кучеру и поежился, вспомнив революционные погромы, которые до сих пор были свежи в его памяти.

– Люди, ваше сиятельство… На площади нищие попрошайничают…

– Они вооружены?

– Никак нет, ваше сиятельство. В основном это женщины и дети…

Граф снова тяжело вздохнул и полез за кошельком. Пробормотав: «Довели великую страну…», он отсыпал в ладонь несколько монет и открыл дверцу кареты, собираясь бросить золото в толпу, но тут внимание его привлекла молодая девушка, которая сильно выделялась из рядов собравшихся.