Николай Ефремов - Разбирая завалы лжи. О некоторых легендах и мифах советского периода

В «Википедии» есть информация о том, что графиня М. Э. Клейнмихель, ссылаясь на воспоминания барона Фредерикса (своими глазами не видела!), рассказывала о странном эпизоде: якобы главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Рузский «…грубым насилием принудил колеблющегося царя подписать заготовленное отречение от престола. Рузский держал Николая II за руку, другой рукой прижав к столу перед ним заготовленный манифест об отречении и грубо повторял: "Подпишите, подпишите же. Разве Вы не видите, что Вам ничего другого не остаётся. Если Вы не подпишете – я не отвечаю за Вашу жизнь". Николай II во время этой сцены смущённо и подавленно смотрел вокруг»).

Достоверность этой сцены представляется сомнительной. Хронология событий, изложенная ниже, свидетельствует, что никакого «заготовленного отречения» не существовало. После получения телеграмм командующих фронтами Николай II принял решение об отречении, но пока ещё даже не знал, в чью пользу отречься, консультировался со Свитой, обдумывал; затем кто-то должен был подготовить Акт об отречении и некоторые другие документы, которые он захотел подписать, – обо этом я ещё расскажу, – и всё это время генерал Рузский держал его за руку?

Также существуют не менее странные воспоминания врача В. Н. Деревенко, о том, что Николай II, находясь в ссылке, якобы сказал: «Бог не оставляет меня, Он даёт мне силы простить всех моих врагов и мучителей, но я не могу победить себя ещё в одном: генерал-адъютанта Рузского я простить не могу!»

Однако если это не выдумка, то тогда – за что же именно Николай II не мог простить Рузского? За насилие над ним? Но никто из очевидцев, находившихся в тот день в Ставке Северного фронта, в том числе оставившие воспоминания генералы и полковники Свиты, ни о каком насилии не рассказывали, а будь оно – пресекли бы немедленно. В Свите были чины и постарше Рузского. И в большом количестве верные Государю Императору генералы и полковники, каждый из которых почёл бы за честь оказать Николаю II услугу – оградить Государя Императора от любого, кто попытался бы применить к нему насилие (и, разумеется, быть за это щедро вознаграждённым).

Может быть, Николай II обижался за что-то другое? Например, за то, что генерал Рузский посоветовал вернуть на фронт войска, выделенные в распоряжение генерала Иванова? Но они частично были уже разоружены в Луге, а оставшиеся с оружием – явно уже не стали бы выполнять приказы по подавлению народного восстания.

Может быть, за высказанное устно мнение, аналогичное мнению в присланных телеграммах? Других командующих фронтами он простить смог, а Рузского – нет? Вряд ли.

Может быть, за то, что не двинул на Петроград подчинённые ему части Северного фронта и не потопил революцию в крови? Но на Северном фронте, так же, как и на всех других фронтах, «верных частей» уже не существовало, об этом можно судить хотя бы по вышеупомянутому эпизоду, произошедшему днём ранее, 1 (14) марта, когда в Луге были разоружены и отправлены обратно войска, следующие к генералу Иванову.

Если у Николая II и была обида на Рузского, то о её причинах мы, к сожалению, теперь уже не узнаем. Но, скорее всего, это выдумка.

Генерал-адъютант Николай Владимирович Рузский был арестован «красными» в городе Ессентуки 11 сентября 1918 года. Отказался возглавить части Красной армии, ссылаясь на неприятие войны «русских с русскими». По данным белогвардейской комиссии по расследованию преступлений большевиков, 2 ноября 1918 года был выведен на Пятигорское кладбище в составе группы заложников (то есть лично ему никаких обвинений не предъявляли!) и убит кинжалом чекистом Г. А. Атарбековым. Генерал, согласно показанию свидетеля, скончался после пяти нанесенных ему ударов, не издав при этом ни единого стона.

Но пока ещё речь идёт о событиях 2 (15) марта 1917 года.

Телеграммы командующих Николай II получил к 14–30. В 15–05 он принял решение об отречении. Члены свиты спросили его, что он собирается делать после отречения. Император ответил, что уедет за границу и будет жить там до окончания военных действий, а потом возвратится в Россию, поселится в Крыму (ему принадлежал дворец в Ливадии) и полностью посвятит себя воспитанию сына.

Члены свиты высказали сомнение, что ему это позволят, на что Николай II сказал, что родителям нигде не запрещают заботиться о своих детях.

Однако из-за появившихся сомнений он решил обратиться к своему личному врачу, С. П. Фёдорову (с Рузским, державшим его за руку?), по поводу здоровья царевича, попросил его искренне ответить, возможно ли его полное излечение. Получив ответ, что «чудес в природе не бывает», и что в случае отречения наследнику, скорее всего, придётся жить в семье регента, Николай II принял решение отречься сразу и за своего сына, чтобы оставить его при себе.