Иван Никитчук - В начале пути

Она быстро сняла с себя платье, оставаясь почти совсем нагой. Ее тело светилось в темноте, притягивая внимание Вани. Он стоял в нерешительности…

– Ну раздевайся, Ваня, – прошептала она ему, вплотную приблизившись.

Ваня негнущимися пальцами начал расстегивать пуговицы и снимать с себя одежду.

– Иди ко мне, – услышал он голос Зины, которая сидела на краю кровати. – Ложись рядом.

Ваня лег, чувствуя огромное волнение, вдыхая аромат ее волос, шеи, горячих щек, едва-едва их касаясь. Он наклонился над ней, наверное, слишком низко, но это уже не имело значения. Ведь стоит иголке на лишний миллиметр углубиться в запретную зону, и она неизбежно окажется притянутой магнитом. Чья тут вина – иглы или магнита? Их губы соприкоснулись в горячем поцелуе. Она тихо вскрикнула, закрыв глаза. Ваня целовал ее, ошеломленный собственной дерзостью. Зина обеими руками цеплялась за его шею так яростно, словно тонула во время кораблекрушения…

Потом они лежали рядом. Она держала голову Вани у себя на груди, гладила его волосы и все повторяла нежно: «Тебе надо уходить…» У Вани из глаз катились слезы. Ему казалось, что упади хоть одна из них на руку Зины, она бы вскрикнула от боли. Он винил себя за то, что сам разрушил очарование, что сошел с ума, прикоснувшись к ее губам. Он испытывал и чувство ярости, и чувство муки. Так ярость пойманного волка доставляет ему не меньше боли, чем капкан. Эти чувства изгоняли Ваню из детства…

– Ваня, тебе пора, уже поздно, одевайся, – прошептала Зина.

– Ты меня проводишь?

– Конечно!

Они тихо вышли на улицу. Небо стало совсем светлым.

– Скоро солнце взойдет, – сказала Зина.

– Да, и ты уедешь, – грустно произнес Ваня. – Ты помни, что я тебя очень люблю.

– И я тебя люблю! Я буду тебе писать! До свиданья, Ваня!

– И я тебе напишу… До свиданья!.. Не хочу уходить…

Они поцеловались, и Ваня зашагал по улице пробуждающегося села. Зина стояла у калитки, махая рукой, пока Ваня не скрылся за поворотом дороги…

И снова школа, и снова уроки… Последний год в родной школе… Линейка, посвященная новому учебному году, прошла организованно, с радостью для первоклашек и с грустью для многих десятиклассников. Григорий Иванович произнес речь. Ваня как секретарь комитета комсомола вместе с первоклашкой дали первый звонок на урок.

В школе нагрузки резко выросли. Помимо нового материала, учителя требовали закрепления материалов, пройденных в предыдущие годы, готовя десятиклассников к выпускным экзаменам…

Вечерами Ваня часто в мыслях возвращался к отношениям с Зиной. Он полюбил эту девочку по-настоящему, впервые таким глубоким чувством. В тот же день, как они расстались, он написал ей письмо.

«Здравствуй, Зинуля! Мы расстались только утром, а я уже пишу тебе. Я еще чувствую аромат твоих волос и тепло твоих губ. Хочу, чтобы ты знала, что я счастлив, как никогда. Счастлив твоей любовью ко мне. И я тебя люблю глубоко и искренне… Всю дорогу домой я думал о тебе и о нас. Сами собой мысли сложились в стихи:

От Зины пришло письмо неделю спустя.

«Здравствуй, дорогой Ваня! Спасибо тебе за твои письма. Извини, что не смогла сразу написать тебе. У меня приболела мама, и я была постоянно занята возле нее. Теперь все нормально, врач говорит, что кризис миновал.

Я бесконечно благодарна тебе за прекрасное время наших свиданий, бесед, разговоров. Я часто их вспоминаю и мысленно беседую с тобой. Я очень тебя люблю и благодарю бога, что он познакомил меня с тобой. Ты, наверное, считаешь меня распущенной… Нет! Поверь, это со мной впервые. И я ни о чем не жалею, как бы в дальнейшем ни сложились наши судьбы… Посылаю тебе четверостишие, которое я обнаружила в одной книге и которое отражает наши с тобой отношения:

Каждую неделю, а то и чаще, обменивались они письмами, наполненными чувствами первой любви и восторга осознания этих чувств. Даже мама Вани обратила внимание на то, что к ним во двор зачастил почтальон с письмами для него.

– Ваня, это кто тебя письмами забросал? – спросила она. – Похоже, невеста?