Иван Никитчук - В начале пути

Концерт состоялся в воскресенье. Ребята волновались, но все прошло с большим успехом. Клуб заполнили селяне до отказа. Люди соскучились по хоть какому-то зрелищу. Девчонки исполняли песни, а ребята читали короткие рассказы Чехова и стихи. Ваня прочитал свою любимую поэму Т. Шевченко “Кавказ”:

Зрители дружно хлопали в ладони, подбадривая ребят. В течение года комсомольцы еще несколько раз устраивали такие концерты, приурочивая их к советским праздникам.

В учебной программе появился новый предмет – освоение сельскохозяйственной техники. Для Вани это не представляло никакого труда, поскольку он довольно уверенно уже водил грузовик. Поэтому осваивать трактор стало только удовольствием. В конце учебного года все ребята получили удостоверение сельского механизатора.

Батько много уделял времени винограду, который стал настоящим кормильцем семьи. В хороший урожай удавалось отжать до 350 ведер вина, которое с удовольствием раскупалось соседями, и не только. По-прежнему часто наведывался дядя Митя, чтобы пропустить стаканчик вина, пока не обнаружит его тетя Шура.

Однажды, вернувшись из школы, Ваня увидел во дворе за столом мужчину, перед которым стояли бутылка вина и стакан, наполненный вином. Он сидел, склонив голову, опустив глаза в землю. Внешность его была необычная. Это был мужчина лет 55, крепкого телосложения, с красным одутловатым лицом и рудой шевелюрой. Ваня раньше его не видел.

Поставив велосипед, он спросил у мамы, что это за мужчина. Мама сказала, что это новый сосед, Павло Грабанчук. Недавно вернулся с семьей из магаданских лагерей, куда был сослан как бандеровец. Ваня уже слышал об этом и решил побеседовать с гостем. Он подошел к столу и сел напротив.

– Добрый день, – обратился Ваня к гостю.

– Добрый день, – ответил Грабанчук, не поднимая головы.

– Как вам наше вино?

– Ничего, бывает и лучше.

– Это где, в Магадане, – съязвил Ваня.

Грабанчук ничего не ответил.

– А скажите, – продолжал Ваня, – за что вас сослали в Магадан?

Грабанчук молчал, и только желваки на скулах говорили, что его рассердили вопросы.

– Не за то ли, что вам приходилось грудных детей рубить топором прямо в колыбели? – продолжал Ваня.

Грабанчук не выдержал, он поднял глаза, наполненные кровью и злостью. Ничего не сказав в ответ, он допил вино, поднялся и молча вышел со двора.

«Бандеровская рожа, – промолвил про себя Ваня. – С каким бы удовольствием он меня прикончил… Но теперь другие времена. Кончилось ваше бандитское время, когда вы распиливали людей и рубили топорами…»

Не мог знать Ваня, что через много-много лет бандоровщина снова поднимет голову на Украине, и снова убийцы будут ходить в героях.

Приятным собеседником оставался дядя Митя с его своеобразным юмором. Дочь Галя окончательно покинула Одессу, вернулась в село и вышла замуж за тракториста. По этому поводу дядя Митя шутил:

– Ну, что вам сказать за море? Теперь мы будем его распахивать!

В очередной раз, взяв бутылку вина, он начал рассказывать за свою жизнь.

– Вот вы где сушите белье? Во дворе, – начал дядя Митя. – А вот когда я жил в Одессе, мы сушили его на балконе.

Дядя Митя налил себе стакан вина, перекрестил его, отпил половину и продолжил:

– Однажды выхожу я на балкон и вижу на нем чужие вещи. Ну, явно не мое. То есть какие-то трусики женские и бюстгальтер. Я ничего не понял. Откуда взялись? С неба, что ли, упали? Потом наверх посмотрел – точно… Прямо надо мной балкон третьего этажа, а там на веревке какие-то женские вещички болтаются. Ну, ясно, думаю, ветром занесло. Соображаю, что мне с ней делать, с этой вещицей? Как поступить? С одной стороны, вещь, конечно, красивая, с кружевами. И, наверное, цены немалой… Но с другой – мне-то она зачем? Куда я могу ее надеть?

И тут вдруг меня как громом ударило! А что, думаю, если ее вернуть? Законным владельцам.

И так на душе хорошо сделалось от такой мысли! Пусть люди знают, что вокруг не только бандиты и алкоголики ошиваются!.. А есть еще и такие граждане, у которых, как писал поэт, имеются «души прекрасные позывы».

Дядя Митя допил стакан вина, налил себе следующий и снова продолжил:

– Вот с такими благородными мыслями я поднялся на третий этаж. Звоню в дверь – не открывают. Тогда я начал стучать. Сперва руками. Потом ногой, потом двумя и сильно.

Слышу, зашевелились. Наконец, появляется. Видимо, муж. Здоровый такой хмырь. В одной руке тарелка с борщом, в другой – ложка. Значит, дверь, видимо, тоже ногой открывал.