Иван Никитчук - В начале пути

– Дед, – тихим голосом обратился он к деду Павлу, – не надо рассказывать батьку и маме о машинке. Ладно?

– Ладно, – ответил дед Павло, – не расскажу, пусть это будет нашим секретом.

На следующее утро Ваня показывал Ане букварь для первоклашек, прописи…

– Ты хоть одну букву знаешь? – спрашивал ее Ваня.

– Какой ты, Ваня, хвастун, – отвечала Аня, – ты целый год ходил в школу и то, наверное, не все буквы выучил.

– Кто, я? – удивленно воскликнул Ваня, даже несколько опешил от такой наглости младшей сестры. – Да я даже читать книжки могу. Смотри, какую толстую я прочитал.

– Через год и я буду уметь читать, – примирительно заявила Аня.

– А что это у тебя за баночка возле подушки? – неожиданно сменив тему, спросил Ваня.

– Какая, вот эта? Это баночка Любы и Оли, – сказала Аня, взяв баночку в руку, – они с этой баночки себе на лицо что-то наносят. Потом так пахнет!

– Давай посмотрим, – сказал Ваня.

Напрягая силы, он отвернул крышку баночки, под которой оказалась масса белого цвета. Ваня понюхал содержимое, которое действительно имело приятный запах.

– Аня, – сказал Ваня, – давай я тебе лицо помажу вот этим из баночки, и ты будешь хорошо пахнуть.

– Давай, – согласилась Аня.

Ваня зачерпнул содержимого на палец и нанес его густым слоем на лицо Ани.

– Ваня, а давай я теперь тебе лицо намажу, – сказала Аня.

– Давай, – согласился Ваня.

Аня также зачерпнула пальцем хорошую порцию содержимого, нанесла его на лицо Вани.

– Ваня, – Аня обратилась к Ване, – понюхай меня. Пахнет?

– Пахнет, Аня, очень пахнет, – принюхавшись, сказал Ваня.

– И ты меня понюхай, – в свою очередь, попросил Ваня.

– Пахнет, – подтвердила Аня.

И так они несколько раз мазали друг друга, пока в баночке не показалось дно.

Ваня забеспокоился.

– Ох, и влетит нам, Аня, когда увидят пустую баночку, – почти шепотом сказал Ваня. – Надо что-то придумать…

– Что? – тоже шепотом сказала Аня.

– Не знаю, – признался Ваня.

– И я не знаю, – опустив намазанное кремом лицо, сказала Аня.

Какое-то время оба молчали. У Ани слегка скривилось лицо, и она была готова заплакать.

– Только не реви, – строго приказал Ваня, – лучше принеси стакан воды, кажется, я придумал.

Аня быстро побежала за водой. Ваня подошел к мешку с мукой, стоявшему в углу комнаты. Он его развязал и зачерпнул муку баночкой. Когда Аня принесла воду, он влил ее немного в баночку, тщательно размешав карандашом. Получилась масса, очень похожая на первоначальную.

– Ты только, Аня, никому не говори, – приказал он младшей сестре, – поставь баночку на место и давай вытрем лица.

Скрыв следы преступления, они пошли на улицу гулять. Но преступление вскоре раскрылось, буквально на следующий день. Люба и Оля, отправляясь пасти телят, захватили с собой и баночку с кремом, чтобы защитить лицо от солнца. Не разобравшись, они нанесли новый состав на лицо. Вскоре под солнцем их лица превратились в коржики, которые стянули кожу, как на барабане. Удивлению их не было предела, когда с их щек начала осыпаться мука.

– Любочка, – плакала Оля, – кто это мог сделать?

– Олечка, – плакала Люба, – не знаю…

В слезах они вернулись к вечеру домой. Без смеха нельзя было смотреть на их лица, но им было не до смеха. Они обо всем рассказали маме. Мама сразу поняла, кто это мог сделать. Допрос с пристрастием первой не выдержала Аня, которая во всем и созналась. До экзекуции дело не дошло, но слез пролилось много. И только Володя, который окончил курсы механизатора и уже приступил к работе на тракторе, узнав подробности случившегося, чуть не умер со смеху, поддевая разными шутками Любу и Олю. Батько посоветовал девочкам держать свои баночки подальше от детей, и на этом инцидент был исчерпан.

Наконец, наступил счастливый день. Баба Катя, собрав свои скромные пожитки, погрузив их в грузовик, на котором за ней приехала ее дочь, уехала в Овидиополь. Дом был оформлен на новых хозяев. Батько заранее попросил машину в колхозе, чтобы перевезти крупные вещи. Мама, Люба и Оля отправились в дом первыми, чтобы навести в комнатах порядок, подготовить их к размещению домашнего скарба.

Ваня также собрал свои книги, тетради и чуть ли не впереди всех примчался во двор теперь уже собственного дома. Во дворе пару раз лениво гавкнула собака. Ваня подошел к ней, пытаясь погладить. Собака зарычала.

– Ты чего сердишься? – обратился Ваня к собаке, – будешь теперь с нами жить, и звать мы тебя будем Жуком, потому что ты черный.