Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков

Джейн проскользнула в пустую часовню и опустилась на колени, сосредоточив взгляд на прекрасном лике Мадонны. Можно ведь жить в миру и при этом оставаться благочестивой и набожной. Она знала много таких женщин. К примеру, королева – о ее добродетели ходили легенды, – и мать тоже. Они обе испытали радости супружества и материнства и при этом не лишились спасительного утешения веры. Нет никаких сомнений в том, что она, Джейн, навсегда останется преданной Господу, но были и другие способы служить Ему, уход в монастырь – не единственный. Необязательно целиком посвящать себя религиозной жизни.

Джейн поняла, что решение принято, и прошептала:

– Благодарю. Спасибо, что указала мне путь.

Кэтрин не пришла протянуть супругу прощальный кубок и пожелать счастливой дороги к подставке для посадки на лошадей. Эту обязанность пришлось исполнить матери.

– Храни вас Господь, сын мой, – сказала она, внимательно вглядываясь в Эдварда. – Пишите нам.

– Напишу, – обещал он и уехал вместе с гонцом кардинала, а родные махали ему вслед.

Жалея, что не отправилась вместе с Эдвардом в Суррей, Джейн вернулась в дом и постучала в дверь Кэтрин. Не получив ответа, она откинула задвижку и вошла. Невестка, сидя на стуле, качала в колыбели Нэда и глядела в окно. Щеки ее были влажными.

– Ты не доверишься мне? – спросила Джейн, присаживаясь рядом. – Я никогда не разглашу того, что ты скажешь мне по секрету.

– Я не хочу говорить об этом, – ответила Кэтрин. – Прошу, оставь меня в покое.

– Ты не можешь вечно сидеть здесь и грустить, – возразила Джейн. – Подумай о детях, если до других тебе дела нет. Умой лицо и спускайся вниз. Там есть чем заняться.

– Я спущусь немного позже, – пообещала Кэтрин.

Когда она наконец появилась на кухне, где при участии матери, Джейн и Элизабет готовился ужин, то выглядела бледной и говорила мало. В течение нескольких следующих дней она бродила по дому, как бесплотный дух, призрак себя прежней, или жадно обнимала детей, игнорируя попытки Джона вырваться. Даже шутки Гарри, которыми он сыпал из лучших побуждений, не ободряли ее.

– Так продолжаться не может, – сказала мать однажды вечером, после того как Кэтрин рано ушла спать.

– Вы пытались поговорить с ней? – спросила Джейн.

– Конечно пыталась. Она не откроет сердца ни мне, ни кому бы то ни было другому. Ты ведь тоже пробовал, да, Энтони?

– Она сказала, что это меня не касается, – ответил тот.

– Я тоже пытался, – вступил в разговор Гарри. – И получил краткую отповедь.

– Знаете, пожалуй, я сама поеду в Вудлендс и повидаюсь с леди Филлол, – сказала мать. – Мы должны выяснить, в чем причина всего этого.

– Но дотуда пятьдесят миль! – напомнил ей Гарри. – И они нам до сих пор ничего не объяснили.

– Она может вообще не принять вас, – встревожилась Джейн.

– Стоит попытаться, – со вздохом ответила мать. – Мы не можем жить так и дальше.

– Да, мы не можем, – эхом подхватила слова матери Марджери. – Это всех делает несчастными.

– Я отправлюсь в Вудлендс завтра, – решила леди Сеймур.

– Тогда я буду сопровождать вас, – вызвался Гарри.

1527 год

Мать едва успела приступить к сборам в поездку, как прибыл гонец из Вудлендса. Сэр Уильям скончался.

– Он умер от апоплексического удара, – сообщил им вестник, и Кэтрин разразилась слезами.

Все начертили знак креста у себя перед грудью. Джейн подумала, не стала ли злость причиной смерти сэра Уильяма. Что за ужасное время настало! Беда за бедой. Джейн захотелось – и она сама не могла в это поверить – оказаться где-нибудь подальше от Вулфхолла, хотя бы ненадолго.

– Мы поедем на похороны и выкажем уважение к покойному, – объявила мать.

Щеки гонца вспыхнули.

– Прошу прощения, миледи, но моя госпожа была бы рада, если бы вы все остались дома.

– Что ж! – выпалила мать. – Я всего лишь пыталась соблюсти приличия, и, полагаю, в сложившихся обстоятельствах это был жест великодушия. Но когда мне бросают в лицо такое… Это оскорбление.

Лицо посланца покраснело еще сильнее.

– Мои извинения, миледи. Я всего лишь повторяю то, что мне было велено передать.

– Это я понимаю, – ответила мать. – Можете идти.

Дети переглянулись. Никогда еще не случалось, чтобы леди Сеймур отпускала визитера, не накормив. Такова была мера ее гнева, а гневалась она крайне редко.

Томас вернулся домой, вскоре вслед за ним появился глава семьи, уставший после недели, проведенной за вынесением приговоров убийцам и ворам. Сэра Джона, казалось, больше поразили слова матери о том, что сэр Уильям изменил завещание, чем известие о его кончине.