Сергей Кравченко - Кривая Империя Книга 1-4

Калита и его сыновья возвратились в Москву с великой «радостию и веселием» — торжествовал московский Писец. Народ вышел встречать героя: попы с хоругвями, в колокола бьют — победа то какая! — ну и так далее. Юные москвичи, давясь на Красной площади дармовыми пряниками, смекали: служить хану и Москве — хорошо, выгодно, вкусно. Клеветать и предавать достойно и правильно. Бороться и искать — глупо. Найти и не сдаваться опасно для здоровья. Такой вот московский государственный университет.

Калита умер в 1341 году, прихватив почти все, кроме Новгорода. Писец не стал лить слезу по братоубийце, перечислил только пункты его завещания. Опять все князья от мала до велика поехали в Орду, опять хан благодарно отдал всю Русь Москве. Править стал старший сын Калиты — Симеон Гордый. Он командовал всеми князьями. И братьями их называл только из верности литературным традициям. Симеон боролся за Новгород теперь уж только с самими новгородцами, с их наивной любовью к свободе и демократии. Пять раз ходил Симеон в Орду и каждый раз возвращался удачно. Видно, не такой уж он был и Гордый.

По всей стране кипела жизнь: княжества воевали с литвой и немцами, со шведами и поляками. Схватывались между собой. Но Москва лежала в покое и сытости. Это было противоестественно. Поэтому в 1353 году Москву поразила страшная язва — «черная смерть». Она совершенно точно ударила в верхушку: умерли митрополит Феогност, сам Симеон, два его сына, брат Андрей. Править стал Иван Иваныч — увертливый сын Калиты. Ему было еще легче тащить все к Москве, потому что в Орде вспыхнула эпидемия убийств, и ханы менялись чуть не каждый день. Князь перестал ездить к ним знакомиться.

Иоанн, «кроткий, тихий и милостивый князь», умер в 1359 году, оставив малолетних детей и племянника.

— Как малолетка Дмитрий будет хлопотать в Орде? — сокрушался Историк. Великое княжение перешло было в Суздаль. Дмитрия повезли в Орду, но в Сарае был бардак. Убийства ханов случались по три раза на дню, сразу после еды. Сама Орда распалась. Бояре Дмитрия поскакали в степь собирать ее осколки. В одной половинке правил не хан, а темник Мамай. Поехали в другую. Там получили ярлык для Димитрия у хана Мюрида. Мамай обиделся.

Вернувшись в Россию, бояре посадили малолетних Ивановичей на коней и восстановили московский порядок. Мамай прислал Дмитрию свой ярлык. Мюрид отдал свой другому. Одиннадцатилетний Дмитрий прогнал конкурента из Владимира. Моровая язва продолжала косить Европу. Проредила и русские княжества. Значительно уменьшилось количество претендентов на высокие должности. Все это благоприятствовало Москве.

Эпизод первый. Идем мы, значит, по Сараю. Я, Историк и Писец. Наблюдаем достопримечательности. Писец показывает нам то юрту православной церкви, то торговые места, то нору колдуна, то шатер шемаханской царь-девицы. Историк тоже бегло озирается по сторонам, пишет что-то в блокнот. У меня компьютера с собой нету, так я и посвистываю под нос. Походили, поглазели и назад подались. Писец сделал важную запись, что татары веротерпимы, церковь нашу в Орде не утесняют, шемаханской шлюшке ходить на покаяние не препятствуют. Историк тоже не с пустыми руками ушел: подобрал на задворках какой-то мятый клочок с непонятной надписью. Я вернулся усталый. Все у меня чесалось, в носу стоял запах Казанского вокзала. Научных результатов не было. Ответов на вопросы, волнующие человечество, не находилось. Первый из этих вопросов был такой: почему в степи глухой, на антисанитарной свалке, среди равнины темныя так много итальянцев?

Эпизод второй. Читаю я книжку Джованни Бокаччо «Декамерон». Читаю ее во второй раз, теперь уж — как литературный памятник. И вопрос у меня к писателю возникает другой, не такой, как в первый раз. В первый раз мне было 10 лет, и вопрос вставал простой. Теперь вопрос встает более сложный и не такой острый. Вот от чего он встает. Десять молодых людей разных полов пять на пять — ушли в прекрасную погоду на природу и рассказывают вслух забавные истории. Истории эти хорошо слушать в пионерском лагере на сон грядущий, чтобы не спалось. А тут, после горячительных рассказов, вместо того, чтобы все подружки по парам по кустам разбрелися, эти итальянцы спокойно и поодиночке отправляются спать. Заметим, что конвоя и пионервожатых нет, можно было бы и не торопиться играть отбой. Это вызывает вопрос номер два: почему утонченные и развращенные итальянцы спят поодиночке?