Владимир Янкелевич - Кавказская мельница

Аннета относит стакан с вином раненому.

– Все! Расходитесь по одному, – командует Камо.

Коба молчит. «Людей не жалеет, далеко пойдет. Быстро во вкус входит, – думает он, – пусть пока покомандует».

Налетчики начинают поодиночке расходиться, их внешний вид подозрений не вызывает, и они благополучно добираются домой.

Коба и Камо остаются на явочной квартире последними.

– Коба, куда деньги спрятать?

– В сейф положи!

– Какой сейф, какой сейф?

– Тот, что перед тобой! В диван засунь, мыслитель!

Камо прячет деньги в диван.

– Я сегодня на нем спать буду!

Назавтра на конспиративную квартиру он заносит новый на вид матрас.

– Смотри, Коба, совсем на матрас похож, а это наш новый сейф!

Они аккуратно подпарывают край матраса и прячут туда деньги.

– Интересно, как теперь на нем будет спаться? – говорит Камо.

– Нормально! На нем во сне будет видно небо в алмазах!

Они вытаскивают матрас на улицу, нанимают извозчика.

– В метеорологическую обсерваторию, – распоряжается Коба.

– Коба, это хорошо, пока ты там работаешь, а когда уйдешь?

– Правильный вопрос, когда буду уходить, скажу директору, чтобы тратил деньги исключительно на добрые дела.

– Ты смеешься надо мной.

– Вопросы у тебя такие, грех не посмеяться.

Матрас уложили на диван директорского кабинета.

***

Дома Кобу встречает испуганная жена с новорожденным сыном на руках.

Като Сванидзе в общем-то была не робкого десятка, но тут – особая ситуация.

– Сосо, я стояла на балконе и вдруг этот кошмарный взрыв. Дверь хлопнула, разлетелось стекло.

– Като, этот порез на щеке от разбитого стекла?

– Да, стекло разлетелось, малыш не пострадал просто чудом.

– Успокойся, все в порядке. Кто-то что-то взрывал, но главное – мы дома, и вы совсем не пострадали. Давай ужинать будем.

В это время раздается стук в дверь. Это пришел банковский клерк Гоги Касрадзе. Он вне себя, очень испуган.

– Гамарджоба! Что ты такой взъерошенный, генацвале?

– Коба, я только что из полиции.

– Ну и что? Раз ты здесь, то все в порядке. Успокойся, пойдем, выпьем вина…

– Коба, сыщики говорят, что ограбление могли устроить только при точном знании секретной информации из банка, а значит там есть соучастник. Меня из-за этого вызывали в полицию. Они точно думают, что соучастник я! А отпустили, так это пока…

Коба спокойно смотрит на него. «Вот идиот на мою голову, – думает Коба, – Чуть надави на него, сразу всех, кого знает, сдаст»

– Успокойся. Мало ли что они говорят – чем больше слов, тем меньше дел. Кацо, что ты так разволновался, думаешь, на тебя подумают? Ты там что, один в банке? Но они в чем-то правы, без помощи из банка ничего бы не получилось. Как ты думаешь, кто бы мог быть этим человеком? Подумай, кто вел себя подозрительно или тратил неожиданно большие деньги?

Гоги задумывается.

– Гоги, дорогой, давай сейчас не мучайся. Завтра снова солнце взойдет, будет новый день, хороший день. Встретимся в духане вместе с Квасниным и там обсудим, поговорим об этом деле. Здесь не стоит, жена волнуется, да и поздно уже.

Гоги уходит.

Он вспоминает, как две недели назад они с Кобой и Квасниным отдыхали на берегу Куры. Устроились на поляне вблизи небольшой рощи. Кура была совсем рядом, она с поляны была хорошо видна и дарила приятную прохладу. На траве расстелили скатерть, уставили ее вином и закусками. Кваснин, расположившийся рядом с Гоги, что-то наигрывал на гитаре…

Коба смеется:

– Тифлису больше подходит не гитара, а дудук.

– Что ты, – говорит Касрадзе, – твоим стихам нужна гитара.

Гоги забирает гитару у Сергея, поет песню на стихи Кобы. К нему присоединяется Кваснин и, чуть позже, сам Коба. Затем они поют с Гоги на два голоса.

Коба растроган, он дружески обнимает Гоги.

– Гоги, что мои стихи? Вот с твоей гитарой вместе – тогда хорошо!

Несколько позже, после песен и вина, Коба начинает подсмеиваться над Касрадзе.

– Пей Гоги, пока вино рекой льется, пока друзья рядом. Слыхал я, что скоро вас всех разгонят, в столице, да и в Ростове считают, что местные чиновники не в состоянии обеспечить нормальную работу банка: работаете спустя рукава, действия свои не продумываете, да и c местным населением слишком тесно общаетесь. А там народ очень разный. Не успеешь оглянуться, как переведут почтмейстером в Агдам.

– Кого? Меня или всех, Коба? Ты про всех говоришь, или про меня одного? Шутишь ты как-то обидно.

– Вас, банковских, и переведут. Ведь у вас не банк, а духан провинциальный. Все на виду, только ленивый не ограбит, только дурак не воспользуется вашим ротозейством. А ты давай пей и пой, не расстраивайся, много они в Санкт-Петербурге и Ростове понимают в кавказских делах!