Уинстон Грэм - Четыре голубки

— Грубо говоря, так. Как вы знаете, голосование зависит от олдерменов и городского совета, всего их двадцать пять. Думаю, что могу рассчитывать на большинство из них. Их уже тошнит от обращения со стороны лорда Фалмута, чья манера выбирать члена парламента настолько деспотична, что городской совет чувствует себя чуть ли не продажными проститутками, когда проталкивает его указания.

— А разве это не в самом деле так?

Бассет кисло улыбнулся.

— Мне кажется, вы пытаетесь меня подначить. По сравнению со многими округами, у нас дела обстоят не так уж плохо. Они получают за голоса определенные блага, но не деньги. Вы недооцениваете их нежелание, чтобы с ними обращались, как с лакеями.

— И кто же возглавит эту дворцовую революцию?

— Новый мэр Уильям Хик.

— Который, несомненно, заверил Фалмута в преданности перед собственными выборами.

— И наверняка совершенно искренне. Есть разница между тем, чтобы желать кому-то добра и позволить этому человеку загнать себя в ловушку.

Они остановились. В ветвях щебетала стайка галок.

— Я польщен вашим предложением, — сказал Росс. — Но я не тот человек, который вам нужен.

— Возможно. Будущее покажет. Пока вы не сказали что-то еще, позвольте мне объяснить. Если вас выдвинут, то вам это ничего не будет стоить. Как вы знаете, это исключительный случай. Если вас изберут, вы пробудете в парламенте до конца созыва, сколько бы это ни было. И тогда вы сможете решить, хотите ли продолжить. Может быть, через год, а может, и через несколько. Я не знаю планов Питта.

— Но вы рассчитываете, что я буду голосовать по вашим указаниям.

— Не по указаниям. Я не Фалмут. Но обычно в пользу Питта. Разумеется, возникнут и случаи, когда я, мой коллега из Пенрина и еще несколько человек, в том числе и вы, можем отстаивать независимую позицию.

— Лично или коллективно?

— Коллективно, — взглянул на него сэр Фрэнсис.

Они двинулись дальше. Они избрали не прямой путь к террасе, а шли параллельно поднимающейся к ней дорожке.

— Мое предложение было для вас неожиданным, — сказал Бассет. — Обдумайте его неделю, прежде чем ответить.

Росс кивнул.

— Отец, бывало, цитировал Чатема, который сказал, что прогнившая избирательная система Англии — это опухоль, которую нужно ампутировать, чтобы спасти от гангрены всё тело. Я принял эту точку зрения, не потрудившись ее проверить, но подозреваю, что от этого предубеждения будет трудно избавиться.

Они сошли с основной дорожки, и Бассет пошел первым через подлесок, пока они не добрались до другой тропы — более узкой и круто устремляющейся вверх. Некоторое время они шли друг за другом, потом сэр Фрэнсис остановился перевести дыхание и оглянулся на дом.

— Его спроектировал Томас Эдвардс из Гринвича, тот, что добавил церкви святой Марии в Труро колокольню. Учитывая, что дом довольно молод, он хорошо вписался в ландшафт.

— Вы вроде упоминали, что недавно сделали потолок в библиотеке?

— Переделали. Мне не нравился прежний.

— Я расширяю собственный дом, и скоро мне понадобится штукатур. Ваш из местных?

— Из Бата.

— Ох... ну надо же!

— Напомните мне, я дам вам его имя, когда вернемся в дом. Он может снова приехать в окрестности и выполнить сразу несколько заказов.

— Благодарю.

Они пошли дальше.

— У вас есть сын, Полдарк? — спросил Бассет.

— Пока что сын и дочь.

— Вы везунчик. А у меня только Франсис. Музыкально одаренная девочка, но это не сын. Похоже, теперь она унаследует всё мое имущество. Наша семья неплодовита.

— Но все же весьма древняя.

— О да, со времен Вильгельма Завоевателя. Надеюсь, что тот, кто женится на Франсис, возьмет ее фамилию.

Они подошли к лестнице на террасу.

— Подумайте над моими словами, Полдарк. Я жду вашего ответа через неделю. А если вам есть о чем спросить, то можете приехать и повидаться со мной и раньше.

Часть пути до дома Росс, Демельза, Дуайт и Кэролайн проехали вместе. Поскольку дорога была узкой, Росс с Дуайтом ехали впереди, за ними Демельза и Кэролайн, а сзади — конюх Кэролайн. Копыта мягко цокали по глинистой поверхности, поскрипывали седла, звенела упряжь, периодическое фырканье лошадей вклинивалось в тихие голоса, звенящие в пустынных сумерках. В звездном небе шуршали летучие мыши.

— Знаешь, все эти разговоры о войне и французах... — сказала Кэролайн. — Думаю, мой муж втайне им симпатизирует, несмотря на то, что пострадал от их рук. Ему нравится много странного. Представляешь, он против смертной казни за преступления, считает, что преступнику следует отработать свои прегрешения! Боюсь, я никогда не превращу его в английского сквайра.