Уинстон Грэм - Четыре голубки

Еще есть время... Нет, это вряд ли. Сделка заключена, и теперь дело чести — довести ее до конца. Честь? Какая же в этом честь?

К тому же его могут и не выбрать. За неделю он услышал достаточно, чтобы понять: городской совет до сих пор бунтует. Округ только что сбросил ярмо дергающего за ниточки аристократа и вряд ли покорно наденет его снова всего через год. Это было бы наилучшим исходом. Тогда отпадет необходимость во всех сомнениях, во всей лютой самокритике, во всех мысленных возражениях.

Росс раздраженно пнул камень. Отлично. Он проиграет. И тогда Джордж Уорлегган снова вернется в парламент. Он этого хочет? Позволит ли этот исход жить счастливо? Очередной триумф Джорджа над Россом, и это после стольких триумфов. Поздравления со всех сторон.

Лучше вообще не выдвигаться, чем проиграть. Фалмут так неожиданно сделал это предложение, и, признает это Росс или нет, но на его решение повлияло враждебное отношение к Джорджу. Дрянная причина, даже постыдная, но теперь нельзя улизнуть только из-за того, что она отвратительна.

Лебеди удалялись — белые, гордые и загадочные, уходили из его жизни навсегда. Отражения в беззвучной воде были словно оборотной стороной, что существует у всех людей — один образ напоказ, а другой — для близкого рассмотрения. Знает ли он, понял ли за все эти годы скрытую сторону Демельзы? Похоже, нет, он видел лишь то, что на поверхности. Знает ли он и понимает ли самого себя?

В небе начали кружиться скворцы. Солнце скрылось в туманной дымке. Росс вытащил часы. Половина одиннадцатого. Он развернулся и пошел к городу.

Зал, где заседал городской совет, был небольшим, благо и людей в совете было немного. Пока еще пришли не все выборщики, хотя до одиннадцати оставалось всего десять минут. Но вряд ли кто-то пропустит такое событие. Город переполняли ожидания. Выборы в подобных округах обычно проходили тихо, по предварительному согласованию. Но время от времени разражался шторм, и прошлогодние выборы всех взбудоражили. К счастью, похоже, на этот раз никто не собирался оспаривать права выборщиков, как случалось многократно. Члены городского совета и олдермен сами были избраны должным образом на всеми признанных выборах, пусть и неохотно признанных со стороны их соперников.

Росс появился последним из кандидатов. Лорд Фалмут уже находился там и выглядел, как обычно, будто процветающий фермер, у которого выдался плохой год. Он разговаривал с новым мэром, мистером Уорреном. Подошел капитан Говер, крупный мужчина за сорок, одетый в черное, и пожал Россу руку. Росс криво улыбнулся ему и бросил взгляд на Джорджа Уорлеггана, беседующего со вторым кандидатом от своей партии, Томасом Тренгрузом, дальним родственником Кардью. Джордж и Росс впервые встретились с тех пор, как поспорили по поводу борцовских состязаний, и их взгляды не потеплели. За спиной Джорджа стоял его отец, а за Николасом — преподобный доктор Холс и мистер Хик, оба всю жизнь были вигами. В другом конце комнаты находился Харрис Паско, он покраснел, когда Росс двинулся к нему и заговорил.

— Ну вот, как видите, — сказал Росс.

— Да... да, я понимаю.

— Теперь вашу совесть ожидают новые суровые испытания, всё так запуталось: дружба, верность принципам и так далее. На вашем месте я бы держался от этого подальше.

— На моем месте вы бы п-пришли, — возразил Паско. — И именно это я и сделал.

— Чтобы проголосовать за меня, в этом я не сомневаюсь, и таким образом вы пойдете наперекор своей позиции лидера вигов.

— Не больше, чем в прошлый раз.

— Скажите, Харрис, вы же участвовали в этом раньше, как принято себя вести? Обязан ли я пожимать руки соперникам, как на борцовском матче, или мне дозволено взирать на них с враждебностью с противоположной стороны комнаты?

— Последнее, как мне кажется, более традиционно. Но мне интересно, Росс, почему вы решили выдвигаться, если в прошлом году отказались от предложения с другой стороны?

— Было бы куда разумней принять предложения тогда, правда? Бассет гораздо больше в моем стиле, чем Боскауэн. Но на самом деле между ними мало разницы, как и между противоборствующими партиями. Я просто перестал противиться судьбе и противоречивости человеческой натуры. Вот что делает наш мир печальным и неправедным местом.

Паско оглядел своего друга. Процветание и пятнадцать лет мало изменили Росса по сравнению с тем временем, когда он был худым и раненым молодым офицером, вернувшимся без гроша с войны в Америке, наследником запущенного хозяйства. Сегодня, возможно, даже больше чем когда-либо, он напоминал Харрису Паско того молодого человека. Его напряженное беспокойство вернулось и стало заметным.