Андрей Воронов-Оренбургский - Фатум. Том второй. Кровь на шпорах

Лоренсо впитывал в себя запахи этой земли, и они ему нравились. Взор его медленно скользил вдоль крутого склона горы, у подножия которой расположился отряд; туда, где в отвесной каменной тверди, стоящей аркой на их пути, зияли степь и тракт, похожий в сей звездный час на жерло Теокальи 16 16 Теокальи − древние пирамидальные ацтекские храмы с алтарями, жертвенниками и галереями (индейск.). (Прим. автора). . Всюду стелился мглистый туман, источая глухую тоску.

Пустынность сумеречного пейзажа подчеркивала тишина, нарушаемая приглушенным бормотанием монахов да редким звоном подковы о гальку.

Лоренсо собрал поводья и протянул свистящим шепотом:

− Мне нравится это место. Наверно, рай именно такой. Завтра для андалузца я превращу его в ад.

В очаг общего кутежа, туда, где звенела монета, щедро подбрасывались дрова веселья, подносимые в виде запыленных бутылок вина из погреба Муньоса. Мужчины и женщины душили друг друга губами. Поцелуи − слюнявое чмоканье − изгонялись укусами, откровенности − тумаками, а выстрелы пробок грозили перейти в настоящую пальбу, если найдутся такие смельчаки. Однако ни папаша Муньос, ни его супруга покуда «не потели»; они знали: до неприятно-стей в «Золотом початке» еще далеко.

За столом, где разместились слуги майора, на блюдах валялись обглоданные кости птиц вперемежку с рыбьими. Запах жаркого и острых подливок смешивался с более терп-ким ароматом текилы 17 17 Текила − мексиканская водка. , плескавшимся в кружках пирующих. Дона Диего за столом не было. Зато на коленях у братьев Гонсалес и Мигеля прохлаждались три девицы: без туфель, накрашенные и навеселе. Они без конца хохотали, срывая поцелуи, кокетливо отбиваясь от шаловливых рук широкоплечей троицы. Но ожидание более основательных альковных ощущений бесило мексиканок. Прикладываясь к кружке, они то и дело перемигивались и переглядывались, по-козьи поводя глазами, в которых так и читалась откровенная страсть, жажда ласк и дублонов.

− Да, милые, мясо у вас подают, как в тюрьме − хо-лодное! − пьяно заметил, ковыряясь в зубах, Фернандо.

− А вы когда прискакали сюда, жеребцы? − оголив жирные смуглые ляжки, хохотнула его подружка. Ее белые крепкие зубы впились в оранжевый пористый бок солнечного апельсина. Салатное платье, что обтягивало ее, буквально трещало по швам; под мышкой и на бедре ткань уже раздырявилась, и в прорехи лезла рваной квашней плоть.

− А то ты не знаешь? − Фернандо поднял кружку.

− Ну, вот поэтому оно и горячее, как у покойника знаешь что?..

Женщины вновь засмеялись, глядя на обескураженного испанца; тот сидел молчаливой скалой, натянув на глаза широкополую шляпу, и… улыбался.

− Вы часто бываете здесь? − Алонсо прижал к себе мексиканку.

− Только когда нам нужны настоящие мужчины…

− Ха, значит, вы сидите с теми, кого хотели.

За столом вновь загоготали, застучали кружки, как вдруг…

− А ну-ка, сладкозадая, подвинься,− Алонсо бесцеремонно смахнул с колен девицу с тугими лоснящимися косами.

Мимо застолья проходила дочь Сильвиллы с подносом снеди. Контур ее грудей отчетливо вырисовывался через ткань. А ее особенная походка заставляла волноваться сильную половину. Ногу она ставила на носок, заученно, но прелестно подтягивая красивые икры.

Обслужив пару мутно видящих друг друга через бутылку, Тереза задержалась, как рыбка у приманки, перед зеркалом. Критически осматривая себя, она ловким движением взбила смоляные кудри на висках.

− Какие у нее знатные ножки! − мечтательно простонал Алонсо, глядя на брата.

− А по-моему, ее груди забивают весь горизонт.

Алонсо усмехнулся и крутнул сломанным кривым пальцем у виска.

− Дурак, по мне их никогда не бывает слишком много.

− Пожалуй,− охотно согласился старший.− Такая −приятное зрелище для любого… Может, она тоже не прочь развлечься с нами?

Фернандо отрицательно качнул головой:

− Ты спятил, брат… Не любой мужчина достоин этой сеньориты. Эта бестия нам не по зубам.

Подружка Алонсо, заслышав разговор, надулась, но склоку не затеяла. Напротив, заизвивалась, пытаясь околдовать глазами неугомонного Алонсо, прижалась к нему круглым животом и принялась целовать в губы, точно клея марку языком.

− Да погоди ты лизаться, кошка! Сними лучше это чертово пончо! Может, тебе и холодно без него, но я уже умываюсь потом.

− Только пончо? − она глупо хихикнула и подмигнула, сжимая его бедро.− А почему бы нам не заняться всем сразу? Ну, ну! Не молчи. Скажи, что будет делать дальше мой герой?