Александр Струев - Сказание о Луноходе

Сергей Тимофеевич с придыханием докладывал в трубку:

– Луноход идет по Луне! Жмет что есть мочи!

– Приезжай! – сухо отозвался Вожатый, горло резало больше и больше. После обеда он один раз чихнул.

В процедурной шел осмотр. Вожатый открыл рот и послушно тянул:

– А-а-а-а!..

Направив на пациента свет, Лечащий врач внимательно осматривал зев.

– Ну что ж, понятненько, понятненько! Так, так! Еще раз – а-а-а!!! – попросил врач.

– А-а-а-а-а!!! – послушно отозвался Вожатый.

– Все обложено, и даже на язычке герпес выскочил, это ж надо так подстыть! Будем лечиться.

– Ингаляция? – поинтересовался Вожатый, сглатывая после неприятного прикосновения металлическим шпателем.

– Обязательно! – подтвердил врач, он уже готовил смесь для ингаляции. – Попробуем хлорфилипт, потом прополис, а затем я антибиотиком обработаю. Не беспокойтесь, все будет хорошо, главное, что температуры нет.

– Нельзя мне болеть! – пожаловался Вожатый. – Нельзя и не люблю!

– А кто любит? Присаживайтесь сюда и дышите сначала ртом пять минут, а потом носом, вот часы песочные перед вами ставлю, – придвигая ингалятор ближе, попросил врач. – Когда все закончим, и в Суздаль поедете, но только там не перенапрягаться, поздравите всех и – в постель! Главное, поменьше разговаривать.

Ингаляцию Вожатый не досидел, прибыл Сергей Тимофеевич и в подробностях рассказал о запуске.

– Едет! Катит, засранец, по Луне! – восхищался Вожатый, хлопая Министра по плечу. – Молодчина, Тимофеич! Это только начало! Всем нос утрем! Фадеев, неси рюмки, выпьем! Где Наташа? Зовите ее сюда! Хватит ей прихорашиваться, когда праздник такой!

Все засуетились, забегали. Доктор с Фадеевым наперегонки побежали к бару.

– Что пить будем? – на ходу спрашивал Доктор, – виски?

– Волоки виски, и водку, и коньяк, все волоки! За этот подвиг как следует выпить надо.

Доктор нес бутылки, Фадеев расставлял рюмки.

– Началось! – ликовал Вожатый, – наша Луна будет, хер кого туда пустим! Да, победили! Победили! – мечтательно повторял Он. – Ну и зададим перца негодяям. Дожил! Дожил!

Все радовались, разливали и с азартом чокались:

– Поздравляем!

– Поздравляем!

Вожатый торжествовал:

– За победу, за народ наш!

– За Вас!

– За Вас! – раздавались голоса.

– За ученых! За тебя, Сергей Тимофеевич! – поздравлял Вожатый.

– Спасибо! – чуть не плача от счастья, отвечал Министр. – Спасибо, спасибо! А я – за Вас!

Вожатый выпил до дна и устало уселся на диван. Он подставил рюмку для следующей порции и, вздохнув, откинулся на мягкие подушки. Дышать стало трудно, и голова кружилась, перед глазами побежали разноцветные круги. В груди неприятно заныло.

– Что-то жмет, жмет! – пожаловался Вожатый, показывая Доктору на сердце. – Хватает! Что это, что?.. – и, устремив к кому-то слабую морщинистую руку, охнул и как подкошенный рухнул на пол.

Мгновение – и Вожатый лежал бездыханный. Доктор пытался делать искусственное дыхание. Сергей Тимофеевич оторопел. Фадеев выскочил в коридор за бригадой реанимации. Побледневшая Наталья Сергеевна застыла чуть в стороне, уже без мужа, а правильнее, без отца, ведь Он, по существу, был ей отцом. Сергей Тимофеевич, утирая ладонью навернувшиеся слезы, оказался рядом. Он и она стояли не шелохнувшись, наблюдая за отчаянными попытками вернуть Вожатого к жизни.

«Что же теперь будет? Как же мы? Что делать? Что?..» – Министр видел, как конвульсивно анестезиологи старались оживить улетевшего на небеса Вожатого, на полу уже не было Его, величественного и всевидящего. Обмякшее бренное тело выглядело изношенным, маленьким и чересчур хилым, и всем было ясно, что ничем и никак Ему не помочь, не вернуть, не заставить вздохнуть. Он уже не откроет глаз и строгим голосом не призовет к порядку.

– Прими, Господи, душу его грешную! – снимая парадную фуражку, проговорил Сергей Тимофеевич.

И только тут Министр взглянул на нее, на Наталью Сергеевну. Прямая, бледная, но твердая, как натянутая струна, один на один с бессердечным отчаянием, девушка стояла у окна и не шевелилась. Они встретились глазами и долго молча вглядывались друг в друга. Она в бессилии кусала губы, очаровательный подбородок задрожал, Наташа глубоко вздохнула и, глядя на Сергея Тимофеевича, разрыдалась.

– Не плачь! – подходя совсем близко, прошептал он. – Не надо! – робко попытался утешить Сергей Тимофеевич и слегка тронул женщину за локоток. – Держись!

Она всхлипнула, он сжимал ее руку все сильнее.