Даниил Калинин - Эмигрант. Испанская война

Между прочим, не так и сложно «уйти» от пули, меняя траекторию движения, внезапно припадая и снова начиная бежать. Просто нервов обычно не хватает, и человек бежит во вест рост по одной траектории… Есть ещё много разных нюансов, как то: обман расстояния, сильный ветер, рассеивание прицела над водной гладью. Но всё это на сравнительно больших дистанциях при винтовочном огне. Нам пока это не нужно. Ну а теперь прошу поупражняться по движущимся мишеням!

Остаток патронов я выпустил по бутылкам, подбрасываемым штабс-капитаном в воздух. Первые два раза я промахивался. Но затем стало неплохо получаться ловить мишени на траектории падения. И наконец, резюме «дрозда»:

– Молодец! Гораздо лучше, чем я ожидал от первой тренировки! Видимо сказываются отцовски гены…

…И вот она, крайняя ночь. Поздно вечером я вывожу маму из дома, якобы на прогулку. С собой только деньги и документы. Кое-какие вещи я до того сумел передать на корабль.

Когда мы поднялись на палубу, уже совсем стемнело. Теперь настал черёд действий.

К месту мы прибыли в половину первого на примелькавшейся машине аристократа. Его кстати, недавно ограбили, но обошлось только небольшой потерей финансов, на что и рассчитывал «атаман». Диспозиция перед эксом следующая: аристократ находится в машине, и прямо из неё держит под прицелом горящие окна лицевой стороны дома. Благо прицел оптический.

Студент контролирует задние окна дома. Я прикрываю чёрный ход.

Капитан и штабс-капитан вновь под видом пьяных идут к парадной двери. На этот раз «метрдотель» решает крепко научить беглецов, но получает удар стилетом в солнечное сплетение, и без звука оседает на землю.

…Что происходит далее, я не знаю: слышу мощный взрыв, звон разбитых стёкол, выстрелы, потом ещё один взрыв. Раздаётся звук выстрела винтовки «аристократа». Руки мгновенно потеют, мне становится страшно, как никогда ещё не было в жизни.

И тут открывается дверь чёрного хода. Я пытаюсь потянуть за спуск, но пальцы будто окаменели. Что там говорил «медведь» – плавно тянуть за спуск? Плавно?!

На пороге появляется человек. Видимо, это судьба: я вижу Рауля. Он также напуган, но узнаёт налётчика. Медленно подняв руки, человек, из-за которого начался весь этот сыр-бор, быстро заговорил:

– Никита, не стреляй! Я ведь не убил тебя тогда, когда ты помешал нам с девчонкой, не убил после поражения. Я только хотел отмыться перед теми, кто на меня ставил! Это правда! Мы ничего бы не сделали твоей маме, зачем она нам? Я просто пугал! Никита, послушай…

Я хочу нажать на спуск, но не могу. Не могу! Пускай я его ненавидел, пускай он был врагом, но он ведь действительно мог меня убить! Зачем же…

Видя моё замешательство, Рауль рывком бросается вперёд. Хлёстко ударив ладонью по кисти, сжимающей револьвер, он обезоружил меня; нож, стиснутый правой рукой, в длинном выпаде ищет мой живот. В последний момент тренированное тело само ушло с линии атаки, а левое предплечье блокировало руку с клинком. Одновременно кулак правой руки полетел в челюсть противника; но Рауль уклонился и прямым ударом ноги сбил меня на землю. Мгновенно перехватив нож обратным хватом, он попытался пригвоздить меня клинком к земле; но я перекатом ушёл в сторону, вскочил на ноги. Враг поменял тактику и стал бить наотмашь. Нож рассекает воздух передо мной, заставляя пятиться. Но на третьем взмахе я рефлекторно бью кулаком ниже ладони противника. Рауль выронил клинок. Левый боковой, правый по корпусу и тут же в челюсть! Бандит падает на спину. Я поднимаю нож. Сердце начинает бешено колотиться. «Он же враг, он бы не пощадил меня!». И всё-таки я не могу.

Рауль быстро очнулся; видя моё замешательство и осознавая, что это шанс, бросается к револьверу. Я кидаюсь за ним. Он практически успел, схватив наган, и вполоборота повернувшись ко мне. Но в этот же момент нож в моих руках находит его живот. Я вкладываю в удар всю свою ненависть, страх и гнев…

…Слабеющими пальцами он выпускает оружие. Глаза его закатываются, тело начинает валиться. Я аккуратно придерживаю его, помогаю лечь на землю. Зачем? Он мёртв. Я убил его. Это осознание выворачивает меня. «Он ведь пытался меня убить! Но разве я бы поступил иначе, наведи он на меня револьвер? Зачем я это сделал? Зачем!? ЗАЧЕМ!!!???»

Меня, качающегося на корточках над телом Рауля, что-то воющего про себя и размазывающего слёзы по лицу, хлопает по плечу «студент».

– Я всё видел. Ты хорошо дрался, ваш последний с ним бой всё-таки состоялся. Только этот бой шёл за жизнь. И Рауль не горевал бы над твоим телом… И да, если бы ты его не убил, это сделал бы я. Аркадий Юрьевич учил тебя стрелять, но убивать человек учишься сам… И твой отец, прежде чем его убили, убил сотню людей выстрелами своей пушки. Но он убивал и шёл на смерть во имя идеи, во имя Родины, ради вас с мамой. Однако и то, что сделано тобой сегодня, сделано ради защиты матери.