Дженнифер Робсон - Где-то во Франции

И опять этот вопрос словно застал ее врасплох.

– Что вы сказали?

– Вы как-то собираетесь участвовать в военной работе? Ну, поступить в добровольческую медицинскую службу – что-нибудь такое?

– Я не… я хочу сказать, что никогда об этом не думала. Сомневаюсь, что от меня может быть какая-то помощь.

– Потому что вы женщина? Ерунда. На дворе двадцатый век. Женщины могут достичь всего, нужно только захотеть. Когда начнется война и мужчины отправятся на поле боя, труд женщин потребуется здесь, дома, для разных важных дел.

– Я бы хотела помочь, правда хотела бы, но…

– Элизабет! Вот ты где!

Мать Лилли приближалась к ним, и в ее ледяном голосе слышалось раздражение.

– Я целых полчаса искала тебя, Элизабет.

Робби встал, предложил Лилли руку, помог ей подняться, потом повернулся к леди Камберленд.

– Добрый вечер, мадам.

«Семь прошедших лет ничуть не улучшили ни темперамента, ни характера графини», – удрученно подумал он. Скорее наоборот – она стала еще хуже, чем ему запомнилось.

– Мистер Фрейзер, – приветствовала она его. – Очень мило с вашей стороны посетить нас. Ради бога, простите, что прервала вашу беседу, – продолжала она, – но я не могу допустить, чтобы Элизабет провела вечер в пустых разговорах. – Леди Камберленд повернулась к молодому человеку рядом с ней. – Мистер Фитцаллен-Карр, вы, кажется, искали пару для следующего танца. Будьте так добры – проводите мою дочь в зал.

Приговор был окончателен. Противный Бертрам взял Лилли за руку и повел по комнате, хотя было очевидно, что она не хотела идти с ним, напротив, сопротивлялась ему на каждом шагу. А Робби мог только стоять и беспомощно смотреть, как ее уводят.

Начав танцевать с Бертрамом, Лилли изо всех сил пыталась хоть краем глаза увидеть Робби и свою мать. Разобрать с расстояния было затруднительно, но они, кажется, разговаривали. Или нет? Мама даже не смотрела на Робби, напротив, она вроде бы отвернулась от него. Он смотрел прямо перед собой невидящими глазами, а на его лице появилось упрямое и мрачное выражение. Лилли вытягивала шею, пыталась уловить побольше, но удалось ей только споткнуться и едва не упасть.

Несколько минут у нее ушло на то, чтобы вытащить из-под каблука зацепившийся шлейф своего платья, потом еще несколько драгоценных секунд она потратила на то, чтобы успешно изобразить крайнее изнеможение и использовать его как предлог для исчезновения. Она старалась не бежать, входя в голубую гостиную, но, войдя, обнаружила, что ни ее матери, ни Робби нигде не видно.

Уговаривая себя не паниковать, она переходила из одной приемной в другую, оглядывала толпу в тщетной надежде заметить его золотистые волосы, увидеть его в зеленой гостиной, или, может быть, в зале, или в дальнем углу зала для торжеств, или на балконе. Но он исчез.

Разочарование, пронзительное и горькое, подступало к ее горлу. Может быть, она сказала что-то не то, сделала что-то? Почему, черт возьми, он ушел, даже не попрощавшись? Теперь она, торопя вечер, чтобы прием поскорее кончился, вернулась в танцевальный зал, откуда намеревалась вернуться к себе наверх. Не успела она сделать и нескольких шагов, как услышала, что ее зовут. Ее сердце забилось чаще, она повернулась и увидела Эдварда.

– Вот ты где, Лилли. Шампанского?

– Благодарю. – Она взяла бокал из его руки и выпила его содержимое в несколько глотков.

– Эй, не спеши. Я не хочу закончить вечер, унеся тебя наверх. Что-то случилось?

– Я в порядке, – заверила она брата. – Просто жажда замучила. Я вот подумала… ты видел Робби?

– Ах, да. Я же должен тебе передать.

– Что передать?

– Он очень сожалел, но он должен был уйти.

– Он не сказал почему?

– Нет, просто сказал, что должен, пожелал мне и Елене всего наилучшего, надеялся на скорую встречу и все такое прочее. А ты почему спрашиваешь?

Лилли принялась разглядывать бокал в руке, страстно желая, чтобы он вновь наполнился.

– Да так. Просто… он тебе не показался расстроенным?

– Ничуть. Мне показалось, что он в полном порядке. – Эдвард внимательно посмотрел на нее, она, казалось, разбудила в нем интерес.

– Что-то случилось?

– Не могу успокоиться – волнуюсь…

– О чем?

– Мама увидела, что мы сидим рядом, и, конечно, вмешалась. Она привела этого ужасного Бертрама Фитцаллена-Карра…

– Родственника Луиса? У которого нет подбородка?

– Да, его. Она отправила меня танцевать с ним. И я почти не сомневаюсь: после того как я ушла с Бертрамом, она поговорила с Робби.