Юрий Лиманов - Многоликий. Олег Рязанский

Русские конники двумя крыльями расположились у изножья холма, впереди, не, дал её чем в двух полётах стрелы, стояло ордынское войско.

Могучий батыр, то и дело поднимая на дыбы коня, крутился перед недвижными рядами, что-то выкрикивая.

— Пора, боярин, — услышал Олег негромкий голос воеводы Дебрянича.

Корней молча поскакал вниз по склону. Олег подумал было, что именно воевода возглавит удар, но тут Дебрянич шепнул, словно татары могли его услышать:

— Я ему доверил засадную сотню.

Настал тот знакомый всем полководцам краткий момент перед началом боя, когда поздно уже что-то перестраивать и когда замирают по обе стороны незримой черты те, кому через несколько мгновений предстоит вступить в смертельную схватку.

Татарский батыр повернул коня, и вся масса степняков, набирая разбег, двинулась вперёд. Рязанцы в свою очередь по знаку воеводы пустили коней с места в карьер, стремясь быстрее набрать необходимую в конной сече скорость. Ордынцы яростно взвыли, пугая противника и заводя себя. У Олега мороз пробежал по спине.

Вдруг из толпы молодых дружинников выскочил на стремительном вороном жеребце Васята, что-то крича и размахивая обнажённой саблей, он поскакал по склону холма вниз, туда, где вот-вот должна была начаться битва.

Дебрянич заорал яростно:

— Стой, куда!

Ему вторил во всю глотку Олег.

Васята не слышал или делал вид, что не слышит. Он уже почти приблизился к задним рядам рязанцев, где вот-вот должны были появиться лучшие татарские воины, те, кто первыми смогли пробиться сквозь ряды русичей. Смерть Васяты была неминуема — что мог сделать четырнадцатилетний юнец против разгорячённого схваткой воина, только что прорвавшегося сквозь толпу врагов?

Тогда воевода Дебрянич властно крикнул:

— Заарканить его!

Двое дружинников ринулись вниз с холма, раскручивая над головами арканы. Олег даже не заметил, кто из них метнул волосяную петлю, увидел только, как Васята вдруг слетел с коня. Дружинники враз подскакали к юнцу с двух сторон, не слезая с седла, подхватили с земли и помчались обратно на пригорок, к воеводе.

Дебрянич на них уже не смотрел. Он напряжённо вглядывался в начавшуюся сечу, выжидая тот миг, когда нужно бросить в бой засадную сотню и тем переломить сражение в свою пользу. Олег тоже не глядел на освободившегося от аркана и приходившего в себя от удара о землю Васяту, а пытался самостоятельно определить, когда же воевода даст знак засадной сотне, желая проверить своё воинское разумение.

Противники, пронизав порядки друг друга, поменялись местами и теперь разворачивали конец, чтобы вновь сойтись в смертельной схватке. Оказавшиеся под пригорком ордынцы, как и предполагал воевода, на какое-то время сбились в кучу, решая, броситься ли им на малочисленную группу всадников на холме или ринуться обратно в битву. В этот миг и подал знак опытный воевода возглавлявшему засадную сотню боярину Корнею.

Удар в спину ордынцам был мощным и неожиданным. Степняки смешались и помчались прочь, увлекая за собой всё новых и новых, оставляя убитых и раненых. С пригорка было хорошо видно, как гонят татар засадники, сидящие на свежих конях.

Воевода снял шлем, вытер вспотевший лоб и подъехал к лежащему на земле Васяте.

— Больно?

— Плечо вроде вывихнул, — покривился Васята.

— Ничего, впредь помнить будешь! — Дебрянич повернулся и тихо сказал Олегу: — Когда наши из погони вернутся, вели, князь, найти во второй сотне Федьку Вислого. Костоправ знатный.

— Слышишь, Епишка? — передоверил поручение Олег.

— Слышал, найду, — кивнул Кореев.

Олег едва сдерживал мальчишескую радость: он верно угадал момент, тоже подал бы знак именно тогда, когда это сделал умудрённый опытом воевода. Значит, есть у него то, из чего, по словам грека Феофана, прорастает талант стратига, — чувство боя.

Урока, который получили налётчики-ордынцы, им хватило на два года.

За это время Олег вырос, почти сравнявшись с высоким Дебряничем, раздался в плечах, на подбородке и под носом у него появилась рыжеватая поросль. Вечерами его охватывало томление, а по ночам посещали смутные, но от того не менее влекущие видения, навеянные рассказами Васяты. Этот голубоглазый и пригожий, весёлый и порывистый парень был баловнем в отчем боярском доме и уже с год как протоптал тропинку в девичью.

Олег слушал приятеля, делился мыслями — больше о своих томлениях поговорить ему было не с кем. Грек Феофан недавно уехал домой — вдруг стал кашлять и мёрзнуть даже в самый жаркий день. Епишка — его как-то незаметно стали звать молодой Кореев или просто Кореев — о сенных девках не думал, просиживая всё свободное от бронного двора время над книгами.