Алексей Воронков: Когда зацветет сакура…

Ужас обуял всех, кто стал невольным свидетелем происходящего.

– Врача!.. Надо найти врача! – нагнувшись, чтобы пощупать у Козырева пульс, крикнул Жаков. – Он еще живой…

Но где было взять этого врача?

– Я знаю, что делать! – неожиданно сказал Бортник. – Давайте отнесем раненого в купе, а потом я кликну Полину. Она мне говорила, что до войны училась на фельдшерских курсах. Может, поможет чем?

Бедная Полина даже побледнела, кода увидела окровавленное тело москвича. Тот лежал на нижней полке купе и, казалось, не дышал.

– Мне нужна аптечка, – придя наконец в себя, сказала женщина. Бортник сбегал к проводникам и принес все необходимое: йод, бинты, вату и даже нашатырный спирт.

– Он будет жить? – когда Полина перевязала раненого, спросил ее Цой. Она пожала плечами. Дескать, я не Господь Бог – посмотрим.

Весь оставшийся путь они просидели молча, тупо наблюдая за тем, как из старшого потихоньку уходила жизнь.

«Мир – это прекрасное место, – неожиданно вспомнил Алексей слова какого-то книжного персонажа. – Только мы этого не понимаем».

«Верно сказано, – подумал он. – А начинаем мы это понимать только тогда, когда с нами случается беда».

Жаков жалел старшого. Зачем только он полез под пули? Хотя, если бы не он, еще неизвестно, чем бы все кончилось. Нет, он поступил правильно. Иначе мы бы провалили операцию.

Но и этого пацана Ен Гена ему было жалко.

«А что его жалеть? Он же твой враг!» – неожиданно услышал он свой внутренний голос. «Да какой он враг! – изумился Жаков. – Это заблудшая овца. Враги – это те, кто выстрадал идею, а это пацан. У него еще каша в голове».

«Молодой кореец пытался убить человека, тогда что его жалеть?» – снова слышал Алексей. «Но не убил же!» – тут же нашелся он. «Не убил. Но лишь потому, что ты ему помешал…» «Это так, – вздохнул капитан. – И все же это несправедливо, когда гибнут люди. Особенно молодые».

«Жизнь – это борьба! – напомнил ему внутренний голос. – В природе всегда так: кто-то постоянно кого-то пожирает. Это характерно и для простейших организмов, и для людей». – «До простейших мне дела нет, но вот почему люди друг с другом не могут договориться?» – никак не мог понять Алексей. «Это надо спросить у того, кто создал этот мир…» «Ну да, так к нему и достучишься», – усмехнулся Жаков.

– Ты что, капитан, там бормочешь? – неожиданно услышал он голос Бортника.

– Да так… Вспомнил кое-что…

– Поди, Ниночку свою? – улыбнулся товарищ.

Жаков не ответил. Он посмотрел на умирающего Козырева и тяжело вздохнул. «Бедный, а ведь его жена ждет в Москве, – подумал. – Но, может, он все же выкарабкается? Так не раз бывало на войне. Человек минуту назад вроде бы признаков жизни не подавал, а вдруг приходил в себя».

Но Козыреву не повезло. Он так и умер, не приходя в сознание.

– Бедный, бедный старик, – покачал головой Жора. – Разве кто думал, что так получится?

Жаков смахнул рукавом со щеки предательскую слезу.

– Мы все – заложники непредвиденных обстоятельств, – сказал он.

– Вот именно, – подтвердил Бортник. – Сегодня он, а завтра, быть может, кто-то из нас. Такая вот жизнь. Успокаивает лишь то, что Козырев до конца выполнил свой долг. Так мы и напишем в рапорте.

– Напишем, – согласно кивнул Алексей. – Глядишь, и орден человеку дадут… Посмертно, – добавил он.

Жора грустно улыбнулся.

– Вот именно, что посмертно, – он помолчал и вдруг: – Хороший был мужик.

Жаков вздохнул.

– Плохой бы никогда не полез под пули…

– А что, и я по Зинке своей соскучился. Всего-то на несколько дней отлучились, а кажется, вечность прошла… Эх, сейчас бы стаканчик самогонки… Товарищ Жаков, разве мы не заслужили? – спросил он старшого.

– А кто сказал, что не заслужили? Вот вернемся – тогда и отпразднуем… А по чужим бабам ты прекращай бегать, – строго посмотрел он на Жору. – Особо когда на службе. Кстати, знаешь, почему Стенька Разин бросил за борт персиянку?..

– Ну и почему же?.. – задетый за живое, спросил Бортник.

– Да потому, что из-за нее он о деле забыл… А когда вдруг вспомнил, решил избавиться от красавицы.

– Жестоко, – вздохнул Жора. – Можно было бы как-то по-другому уладить этот вопрос.

– Ну что с ним поделаешь! – покачал головой Жаков. – Нет, это пьяницу можно от бутылки оторвать, а бабника от юбки – никогда. На то он и бабник.

– Ладно, вы тут болтайте, а я пойду перекурю, – вместо того чтобы обидеться, сказал Бортник. – А заодно и обстановку проверю.

А скоро его веселый баритон уже звучал за стенкой, вызывая жизнерадостный всплеск женских эмоций. И от этого и у соседей веселее становилось на душе.