Олег Свешников - ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Книга 2

Народу тьма. Живут как в гробнице. Люди слышат в себе обреченность. В душе только тьма, ужас и равнодушная холодность. Лица изможденные, могильные, глаза впалые, утрачена всякая светлынь. Двигаются, как потерянные, не чувствуя времени и пространства. Всю волю и силы Геракла отдали желанию, скорее вырваться из петли немецкого окружения, добраться до русского воинства. Выбирались с муками, с гибельными боями, люто поливая Русскую землю кровью и слезами, дабы вернуться на Куликово поле, но уже неся в себе пиршество боли ненависти за страдалицу Русь! Вернутся мстителем!

Все свершилось! Вернулись из лютого мира скорби и страдания, как не порадоваться возвращению, даже березки Руси склонились по милосердию в поклоне за возвращение воину-смельчаку! Да не осталось сил и слез порадоваться спасению, воскресить в себе величие чувств!

Народ с бунтом в душе, с ухарским безразличием к жизни, играл в карты, пил водку, в таинстве добытую на воле за немецкие золотые часы или медальоны через охранников лагеря. И пьяные в затемненном закутке отчаянно плясали под губную гармошку, и тоже не скрывая в себе тоску и мученическую боль; устав, пели старинные русские песни.

Ночами во всю тюремную казарму неожиданно раздавался крик горя и безумия:

─ Фриц обходит! Славяне, дави фрица! Секи прицельно! Последнюю пулю себе оставь! Не трусь!

В другом углу стонали двое в забытье:

─ Еще вражеская атака, Валентин! Чем биться?

─ Чем, чем? Разумом и кулаком! Идем рукопашную! Ножом рази зверя, штыком! Вперед, рота, за Сталина!

Кто испуганно, встрепано вскакивал на полу, где спал, прикрывшись не раз прострелянною шинелью. Потерянно осматривался, желая понять, где потерял себя ─ на земле, во Вселенной, раскачиваясь, плакал, пел:

Гроб закрытый,

Гроб забитый.

Мама, мама,

Не я ли убитый?

Во всем ощущалась человеческая придавленность, безвинная растерянность. Все выстрадали право на жизнь! Как честные воины, они храбро бились с крестоносцами! Одолели врага, одолели себя, одолели плен, дабы вернуться в русскую державу! И вернулись по чести! Казалось бы, чего бояться?

И все же, и все же, бояться было чего? Там, где чекисты, там жизнь, как у вскопанной могилы! Лагерь был ─ крестный путь. Либо воину Руси, как страдальцу, ─ тюрьма, расстрел, либо благословение, фронт!

Александр Башкин не меньше страшился вызова к следователю, ему казалось, что за все свои грехопадения надо было являться на исповедь-причастие к Христу, там еще может быть спасение, а явиться на суд-исповедь-причастие к Мефистофелю, тут было сложнее.

И воистину, если всмотреться в его жизнь, то на всем крестном пути, одною золотою скорбною россыпью ─ прегрешения, прегрешения! Побег из воинского соединения в час, когда Россия и руссы бьются с захватчиками-крестоносцами, арест военною разведкою СМЕРШ, смертный приговор Военным трибуналом в Вяземской тюрьме по политической 58 статье за измену Отечеству! Приговор смягчают, обвиняют в дезертирстве, штрафная рота! Пять раз был в плену! Пять раз! Кто поверит, что пять раз бежал из плена, и остался живым! Такого не бывает! Беглеца травили собаками, или расстреливали в лагере!

Но так было! Именно, бежал пять раз! Кого обманывать? Себя? Совесть не позволяет! И честь воина и человека! Мог и отдать себя и в паутину лжи, был в плену один раз! Бежал один раз, почему и спасся! И все сложилось бы по милосердию, ни тюрьмы, ни расстрела! Признаешься, за пять побегов, могут расстрелять! И расстрелять именно за правду! \

Но так устроен Александр Башкин, с таким он характером, он не изменит себе, он не предаст себя, только правда и правда ─ и пусть расстреливают! За правду он не боится умереть, встанет на Плахе Русской Земли с чистым сердцем! И скажет, прости, Россия, что был расстрелян на рассвете, ибо не юлил, не водил, водить хороводы с ложью, с подлостью, а жил по совести, по целомудрию, как ты учила, и как ты благословила жить, милая Русь!

Я на плахе, палач!

На плахе совести!

Стреляй, палач, в чистое, целомудренное сердце!

И выстрели! Еще как выстрели! И тоже в свою злобу, в свою совесть, в свою правду ─Человек есть пристанище пороков, зловещее пристанище лжи, как ему верить?

Почему воин Александр и постоянно слышал в себе угнетающую смуту, нервность и тревожность.

II

Но вызов к следователю оказался не таким страшным. Он был изысканно вежлив. Мило представился: я есть майор государственной безопасности Константин Петрович Лоренцо. Буду вести ваше дело. Надеюсь, мы явите следствию честь совесть воина Руси!