Дмитрий Абрамов - Большое домино. Дорогой Леонид Ильич

Очнулся только на следующий день. Операцию мне сделали. Кровь перелили. Врач говорил, что много крови я потерял, мог и не выжить. Кровь мне от Брежнева переливали, у него такая же группа оказалась. Вот. Врачи поначалу переживали. Боялись что артерию могли неправильно сшить и у меня могла бы гангрена начаться. Но обошлось. Всё быстро зажило. Меня потом две недели не хотели из госпиталя отпускать. Врачи всё гадали как это так у меня шрамы рассосались. Оба и старый и новый. Я тоже тогда поудивлялся. Даже детские, мальчишеские шрамики-отметины исчезли.

Ну, отбился я от врачей и вернулся в свой полк. Думали, что нас вот-вот отправят на Украину, там уже наши наступали. Но нас погрузили опять на корабли и отвезли обратно на Кавказ, в Поти. А, ещё через пару дней мы были на турецкой границе. Вот там-то нам на политзанятии политрук и сообщил, что возможно скоро Турция на нас нападёт. Начали готовиться. Позиции готовили. Народу тогда к границе нагнали тьму. И сапёры и гражданские. Копали, долбили, строили, бетонировали, минировали. Мы тоже без дела не сидели. Правда мне в этом аврале почти не удалось принять участия. В полк новые противотанковые пушки привезли, ЗиС-3. И всех полковых противотанкистов отправили в отдельный лагерь переучиваться. Ну, и про меня вспомнили, что я тоже противотанкист. Там в лагере много стреляли. У меня не плохие результаты были. И меня даже повысили за это из наводчиков в командиры орудия. Обучение закончилось. Все расчёты убыли в полк, на границу. А командиров орудий оставили ещё на неделю. Командирская учёба. И для ознакомления и общего развития нас с дивизионной артиллерией знакомили. Постреляли мы тогда и из М-10 и из М-30. Был там ещё краткий курс артиллерийских наблюдателей-корректировщиков. И у меня были лучшие оценки на зачёте и по стрельбе и по корректировке. Даже благодарность от начальника лагеря получил.

Вернулись наконец мы в полк. Доложились в штабе о прибытии, всех по подразделениям отправили, а меня начальник штаба полка не отпускает. Говорит, будет для меня отдельное задание. Отправили меня в разведроту полка. Там две группы формируют. Наблюдательные. Три полковых разведчика и один артиллерист в группе. Собрались мы и старший группы повёл нас в горы. Полдня шли, карабкались в гору. Пришли. Не на саму вершину, ниже, там ещё метров двести-триста до вершины оставалось. Сапёры на склоне чего-то колдуют. Оказывается там на склоне была небольшая пещера. Сапёры её расширяли и маскировали. Огромный скальный обломок прилепился к склону горы. За ним узкий извилистый проход. Протискиваемся туда. Пещера пять на пять или около того. В дальней стене дыра сквозная вверх и вниз, ручеёк-водопадик струится. В одной из стен пещеры штольня пробита. Метров двадцать. А в конце штольни комнатка махонькая с пробитой наружу смотровой щелью. Вот это и был наш наблюдательный секрет. Из пещеры можно было в две стороны смотреть на долину. Где на два-три километра, а в одном месте километров на десять обзор был. Ночью сапёры натягивали трос лёгкой канатки и по ней нам сюда поднимали продукты и оборудование. Штук двадцать здоровенных ящиков с разными консервами, несколько мешков с сухарями, буссоли и стереотрубы, бинокли, матрасы, спальники. Много чего нам сюда подняли, ведь нам тут придётся несколько недель провести. Доски тоже подняли. Мы из них нары и стол со скамьями сколотили. Несколько дней обустраивались. Сапёры протянули в пещеру четыре телефонных кабеля, подключили полевые телефоны. Зачем четыре? Так на всякий случай, вдруг какой оборвётся. Двадцать седьмого февраля нас замуровали. Завалили вход в пещеру валунами. Не, если понадобится выйти мы могли и самостоятельно. Ломы-кувалды были, а в дальней комнатке были шурфы просверлены. Заложишь туда взрыв-пакет и взрывом пробьёт наружную стенку, она там не очень толстая была. В общем завалили сапёры вход, замаскировали все следы своих работ и ушли. А мы начали ждать-скучать, только иногда по телефону со штабом полка перезванивались.

В ночь на первое марта турки атаковали. Да, мы знали, что там и немцы есть, и англичане с арабами, и даже немного итальянцев было, но ведь не будешь их каждый раз перечислять. Напали-то они на нас из Турции, вот мы их всех скопом турками и звали. Почти два дня бой шёл на границе, потом наши отошли. Совсем немного отошли. Долина, за ней опять горы, а за теми горами уже были наши основные позиции. Пять-семь километров до наших было. А вот мы в тылу у турок оказались. Вот тут и пришло наше время. Как только увидим, что достойное для обстрела, так сразу звоним. Не, уже на том конце провода не штаб полка был – дивизионные артиллеристы. Вот мы их огонь и корректировали. Несколько недель. Ох и умылись тогда в той долине турки кровью. Только пушек уничтоженных мы почти восемьдесят штук насчитали. Автомашин под три сотни. Танков семь десятков. Даже один самолёт. Сел как-то в долину ихний юнкерс транспортный, ну и его огнём накрыли. Про пехоту я уж и не говорю. Тысячи. Историки потом слышал считали, про тридцать тысяч разговор был. Вполне возможно. Много турецких трупов было. Ну, турки конечно не дураки быстро сообразили, что где-то корректировщики сидят. Искали-вычисляли. Но там, вокруг той долины ещё три таких же секрета было. Не получалось у турков вычислить где мы сидим. А прочёсывать все горы вокруг – бесперспективно. Во-первых людей не напасёшься, а во-вторых мы ж друг за другом смотрели и как только турки очередной раз собирались чего-нибудь прочесать, так вызывали огонь артиллерии по этим «прочёсывателям».