Хезер Моррис - Три сестры

Рядом с матерью свернулась калачиком Ливи.

– А для меня найдется местечко? Мне бы хотелось сегодня спать с вами.

Пока Циби переодевается, Хая отодвигает одеяло в сторону, а потом три женщины ложатся рядом, чтобы провести последнюю ночь вместе. Циби смотрит на пустую кровать Магды, представляя себе, как та рассердится, когда увидит, что осталась одна, и думает о данном отцу обещании – держаться вместе. Но разве у них есть выбор?

Когда дочери засыпают, Хая, обхватив себя руками, садится в кровати. В комнате прохладно. Сегодня они не задернули на ночь шторы, и на лицах ее дочерей лежат отсветы лунного сияния.

На кроватях навалена одежда: платья, свитеры, толстые чулки и белье. Хая берет одну вещь за другой, рассматривает, вспоминая, когда ее сшили или купили, а затем укладывает в один из двух небольших чемоданов. Они стараются отбирать не самые хорошие вещи, и Хая настояла, чтобы лучшая одежда осталась висеть в шкафу, дожидаясь их возвращения. Тем не менее она выбирает одежду, которая нравится дочерям. Циби всегда носит юбку и блузку только одного цвета, и ее выбор нередко вызывает приступы гнева у Магды, которая вынуждена донашивать одежду за Циби, хотя обожает красивые платья в цветочек и шарфы. Ливи тоже предпочитает платья, но скорее с точки зрения практичности: два предмета одежды надевать дольше, чем одно платье, и зачем попусту терять время? Для Ливи приготовлены три платья и шарфики, которые не дадут непокорным волосам лезть в глаза.

В комнату входит Ицхак, держа в руках маленькие банки сардин и зажав под мышкой пирог, который испекла Хая для обеда в Шаббат. Только на этом обеде не будет ни Циби, ни Ливи. Отодвинув одежду, он кладет на кровать еду.

– Дедушка, можешь выйти с Ливи на улицу? Я уверена, она с удовольствием погуляет с тобой, а мы с мамой займемся сбором вещей, – говорит Циби.

– Можно я помогу? – спрашивает Ливи.

– Мы сами, котенок. Иди погуляй с дедушкой.

Видя печаль матери, Ливи не спорит.

– Не клади мне этот пирог. Ты же знаешь, я не очень его люблю. Оставь себе с дедушкой.

Циби очень расстроена, что придется покинуть лагерь «Хахшары», не сказав им, куда она едет. Они будут ждать ее возвращения в воскресенье. Она думает о Йоси, его смеющихся глазах… Сколько времени она будет отсутствовать? Пока с Палестиной придется подождать, но однажды она уедет туда вместе с сестрами и даже с матерью и дедом.

– Мама, нам нужно совсем немного вещей, а не это всё! И нам нужны теплые вещи: свитеры на случай холодных ночей и пальто для каждой. Пожалуйста, убери эти платья.

Вопреки невзгодам Хая ловит себя на том, что улыбается.

– Ты такая умница, моя Циби. Я знаю, ты сможешь защитить сестру. – Вздохнув, она вспоминает то, что хотела сказать Циби. – Когда будешь далеко от нас, пожалуйста, делай то, что тебе скажут. Ты привыкла всегда пререкаться со всеми, но я думаю, сейчас не время высказывать свое мнение.

– Не понимаю, о чем ты, – стараясь сдержать смешок, отвечает Циби.

– По-моему, ты отлично понимаешь, о чем я тебя прошу. Подумай, прежде чем что-то сказать, – это все, о чем я говорю.

– Ты успокоишься, если я скажу, что постараюсь?

– Успокоюсь. А теперь покончим с упаковкой чемоданов. Надо еще втиснуть туда немного еды.

– Наверняка нас будут кормить! – восклицает Циби. – Нам также понадобятся книги, я хочу взять пару.

Она идет в гостиную, чтобы посмотреть там книги на полках.

– Принеси липового чая, и я положу вам с собой. Если не будет горячей воды, вы сможете пить его холодным, – говорит Хая. – Он хорошо помогает от простуды и озноба.

Оставшись в спальне одна, Хая вновь перебирает отдельные вещи дочерей, поднося каждую к лицу и вдыхая такой знакомый запах своих девочек. Она убеждает себя быть сильной: ее девочки храбрые и сделают все, о чем ни попросят немцы, и они вернутся домой. Магда поймет, почему ее пришлось отослать. Война закончится, и жизнь вернется в нормальное русло. Может быть, даже к Хануке.

Больница Гуменне, Словакия

Март 1942 года

– Я хочу видеть доктора Кисели! – почти встав с постели, требует Магда у медсестры, оказывающей помощь пожилой женщине на соседней кровати.

В палате в два ряда стоят двенадцать металлических кроватей, и все они заняты больными. Храп, кашель, плач и стоны делают сколько-нибудь продолжительный сон невозможным. Магда догадывается, в каких случаях кровать отгораживают деревянной ширмой: когда с пациентом должно произойти что-то нехорошее. На маленькой прикроватной тумбочке рядом с кроватью Магды стоит фотография ее семьи.