Вальтер Скотт: Опасный замок (сборник)

– Клянусь, вы преступаете дозволенные пределы нашей беседы! – воскликнул сэр Аймер де Валенс. – Я согласен терпеливо выслушать ваш рассказ, но не упреки блаженной памяти Эдуарда I; и я не потерплю, чтобы имя его было произнесено при мне без уважения, подобающего его званию и благородным качествам.

– Я не горец, играющий на роге, и не специалист по генеалогии, ревностный в своем искусстве настолько, чтобы ссориться с почтенным человеком, останавливающим меня на середине рассказа. Я англичанин, искренне привязан к своему отечеству и потому должен говорить сущую правду. Но я буду избегать всего, что может привести к спору. Ваш возраст, сэр рыцарь, хотя и не может назваться очень зрелым, позволяет предполагать, что вы видели Фалькирское сражение и другие кровопролитные битвы, причиной которых было соперничество Брюса и Балиоля, и вы согласитесь, что шотландцы вели себя храбро.

– Что касается храбрости – согласен, ибо я не видел трусов между ними… А вот насчет верности ничего нельзя сказать, так как они не раз клялись Англии в покорности и нарушали клятву.

– Не буду спорить об этом, сэр рыцарь, а предоставляю вам самим рассудить – кто достоин порицания: тот ли, кто принуждает слабого давать несправедливую клятву, или тот, кто, будучи принужден, дает клятву, не намереваясь исполнить ее?

– Хорошо, хорошо, останемся каждый при своем мнении, ибо мы не убедим друг друга. Но последуй моему совету: пока ты путешествуешь под английским знаменем, берегись заводить подобный разговор в передней или на кухне, потому что, может быть, найдешь меньше снисходительности в солдате, нежели в офицере. А теперь расскажи легенду об Опасном замке.

– Мне кажется, вы должны больше меня знать об этом, так как я давно уже не был в этой стороне. Но поскольку мне не следует спорить с вами, я расскажу все, что слышал сам. Считаю излишним говорить, что лорды Дугласы, основавшие этот замок, никому не уступят в древности рода. Они утверждают, что ни историки, ни знатоки генеалоги не могут указать человека, называемого Дугласом, с которого начинается возвышение этой фамилии. И действительно, с тех пор как мы узнали этот род, он всегда славился храбростью и предприимчивым духом и пользовался властью, содействовавшей его успехам.

– Довольно! Я слышал о гордости и могуществе этой знатной фамилии и не имею намерений отрицать или унижать ее права на уважение.

– Вы, вероятно, слышали, благородный рыцарь, также много хорошего о Джеймсе, настоящем наследнике дома Дугласов?

– Больше, нежели надо. Он известен как твердая опора этому изменнику, изгнаннику Уильяму Уоллесу; когда Роберт Брюс, именующий себя шотландским королем, поднял свое знамя в первый раз, этот ветреник Джеймс Дуглас взбунтовался, похитил у своего дяди, архиепископа из Сент-Эндрюса, большую сумму денег, чтобы пополнить пустую казну похитителя шотландского престола, поднял вассалов своего родственника, взялся за оружие и даже после нескольких поражений сохраняет свое высокомерие и разражается угрозами против тех, кто защищает замок Дуглас именем его законного владельца.

– Конечно, вы можете говорить так, сэр рыцарь, но если бы вы были шотландцем, то позволили бы терпеливо мне повторить то, что рассказывают об этом молодом человеке люди, его знающие. Судя по тому, как они передают его приключения, одна и та же история может повторяться различными способами. Они смотрят на настоящего наследника этого древнего дома как на способного воина и говорят что он готов на всякую опасность за дело Роберта Брюса, потому что считает его своим законным королем, и, несмотря на малочисленность войска, поклялся отомстить англичанам, которые несправедливо завладели жилищем его предков.

– О, мы много слышали о его подвигах в этом отношении и о его угрозах губернатору и мне самому. Однако я не считаю вероятным, чтобы сэр Джон Уолтон оставил Дуглас-Дейл без приказания короля, если бы даже этот цыпленок, Джеймс Дуглас, охрип, пытаясь петь, как настоящий боевой петух.

– Наше знакомство еще так мало, однако я уже чувствую, что оно мне очень полезно, поэтому надеюсь, что вы примете мое пожелание встретиться с этим Джеймсом Дугласом лицом к лицу, когда положение дел позволит вам сойтись миролюбиво.

– Ты обязателен, друг, и я не сомневаюсь в твоей искренности. Но какова бы ни была моя судьба, будь уверен, что смерть моя никогда не станет поводом для славы Джеймса Дугласа.

– Я покоен в этом случае, ибо вы обладаете тем счастливым расположением ума, которое в юности внушает отвагу, приличную рыцарю, а в более зрелом возрасте становится источником мудрых советов, и нежелательно было бы, чтобы ваше отечество лишилось их с вашей преждевременной смертью.