Сергей Евсеев - I Италийский легион. Книга 1

Стефан пришел в тот момент, когда шло обсуждение не самой покупки, а возможности оформления ее на подставное лицо. Не следовало выставлять на всеобщее обсуждение подобные крупные сделки. Денежные операции не терпят публичности.

Стефан опередил управляющего, не желая, чтобы о нем докладывали как о рядовом посетителе. Он уже прошел половину атрия, приближаясь к рабочему кабинету, прежде чем Либурний и Афраний подняли головы на шум шагов.

– Я приветствую уважаемого сенатора Сервия Афрания!

Либурний свернул договор купли-продажи, а на карту покупаемых земель толкнул кучу малозначимых свитков.

– Твой столь неожиданный визит, Стефан, говорит о том, что наше общее дело получило одобрение у императора.

– Ты не ошибся, вот прошение, подписано Домицианом. Можешь отправлять своих людей за беглецом. Да не забудь прихватить и мою награду, да смотри не попорть по дороге.

Стефан приблизился к столу и положил свой свиток поверх наваленных на карту. Мизинцем приподнял один из них.

– Интересуешься землями в Иллирии? Отличные места для виноградников. Только не торопись с виноградной лозой. Возможно, лучше подойдет что-нибудь иное, необходимое для снабжения армии.

Афраний удивленно-настороженно выслушал Стефана.

– Не пойму, о чем ты? Император решил увеличить приток пшеницы за счет посевов на северных землях? В тех почвах лучше приживется виноградная лоза, а не пшеница…

– Кари, Кари! – позвал старик во второй раз, произнеся имя громче, чем в первый. Никто не отозвался на зов. Слышны были только легкий топот лошадей да хруст поедаемой ими травы.

Старик вздохнул, поднялся с ложа, покрытого медвежьими и оленьими шкурами, и подошел к деревянному столу. Света от углей в железном треножнике вполне хватало, чтобы осветить несколько чашек и медный кувшин, в котором свет жаровни отражался красноватым призраком. Старик наклонил кувшин над чашей, выточенной из цельного куска оникса. Наполнил ее кисло-сладким морсом из брусники, клюквы и меда. Жадно выпил и налил еще. В несколько больших глотков выпил и это. Поставил чашу на край стола. Постоял, немного прислушиваясь к звукам за стенами. По-стариковски шаркая ногами, обутыми в короткие мягкие сапоги, добрался до входа, откинул полог из лошадиных шкур и, не перешагивая высокого порога, выглянул. Несколько десятков шатров тянулись вдоль неширокой реки. Кое-где красноватыми цветами светились костры, некоторые уже прогорели и стелили белесые бороды, тянущиеся к реке. Несколько стреноженных лошадей в тени обрывистого берега почти не видны, доносились только их легкое всхрапывание и плеск воды от резвившихся жеребят. На востоке розоватая полоса притушила робкие звезды, оставив одну, яркую утреннюю звезду. Римляне называют ее Венерой, богиня красоты. Приближался новый день. Легкий ветерок нес влажную прохладу, шепча о приближении осени. Высокие травы поблескивали серебряным покрывалом тяжелой и чистой росы. От входа шатра в сторону реки тянулась темная, тоненькая, как ручеек от родника, тропинка. Старик покачал головой. Вздохнул. Перешагнул порог. Собака, спавшая у входа, подняла голову и вопросительно посмотрела на старика. Вздохнула вслед за ним и, понимая, что идти никуда не нужно, снова задремала. Свернувшись пушистым колечком, она ловила сладкие утренние сны.

Старик пристально посмотрел в сторону реки. Кари, его внучка, убежала на утреннее купание в холодеющей воде, готовит себя к походу. С тех пор как вожди племен объявили о военном походе на юг, к западным берегам Эвксинского моря, Кари ежедневно истязает себя воинскими занятиями – плавание, скачки по степи до изнеможения, метания копья и стрельба из лука на полном скаку.

Из всех детей сына Торона выжили только двое – Кари и ее брат-близнец Карин. Остальные дети не пережили своих первых зим. Мать Кари умерла от неизвестной болезни, что приносят с собой полудикие племена с востока, бесконечно воюющие со всеми соседями, постепенно сдвигая кочевые народы на запад. Молва несла, что есть среди них и такие, кто не отказывается и от человечины. В одной из стычек с ними погиб и отец Кари, родной сын Торона. После этого он, Торон, забрал Кари и Карина к себе. Надеялся воспитать их так, как считал необходимым. Карин с малых лет проявил интерес к тому, чем занимался дедушка. Находил удовольствие в собирании трав, приготовлении мазей и отваров. Спокойно смотрел на то, как дедушка вправлял вывихи, обрабатывал раны, сшивал внутренности людей и животных. Он был молчалив, исполнителен, не пугался ни криков, ни вида крови, обладал прекрасной памятью. Торон время от времени устраивал ему серьезные экзамены, но Карин помнил все, чему учил его дедушка, вплоть до состава и соотношений сложнейших настоек из многих трав. Старик мог надеяться, что по прошествии времени он может заменить его самого.