Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова

– Предвидя ваши вопросы, отвечу сразу. Втроем немного мы навоюем, так нам легче будет.

– А кормить их чем? У самих запасов – кот наплакал.

– Не волнуйся, Олег, сегодня ночью этим и займемся. Ты лучше вот мне что скажи. Твоя кличка – Сокол – имеет теперь смысл? А наши?

– Моя – не имеет. Да и неудачная это была с самого начала идея. А ваши, конечно, имеют. А как вас иначе представлять? Дивизионный генерал при штабе Наполеона Луи Каранелли и подполковник из штаба Кутузова Николай Данилов?

– Я бы мог представиться, как Лев Каранеев.

– Граф? И его сиятельство Николай Данилов? Нет уж! Давайте так, оставайтесь Артистом и Князем. Я тумана наведу, намекну, что вы из такой структуры, что о ней даже не все генералы знают. Ну а если как-нибудь до имен дойдет, то тогда Лев и Николай. А там посмотрим!

– Хорошо, уговорил. Значит, теперь так! Я спать, а ты Николай, подежурь пока. Часа три. Потом я встану – пойдешь спать.

– А я? – несколько озадаченно произнес Олег.

– Ну здравствуй! Приехали! Что должен делать начальник особого отдела, когда в дивизию поступают новые бойцы? Проснусь, доложишь!

Штандартенфюрер медленно ходил по пожарищу. Черные остовы домов и сараев, пепел и дымящиеся угли, чудом устоявшие среди огня и взрывов наблюдательные вышки, с оторванными досками. От крупной перевалочной базы, снабжающей наряду с другими несколько дивизий группы армий «Центр», остались одни воспоминания – что не взорвалось, то сгорело.

Размышляя, Отто фон Бридель не мог не прийти к выводу, что его ждут крупные неприятности. Очень крупные. Взрыв паровоза на станции Гусино можно объяснить заурядной аварией, в чем штандартенфюрер сильно сомневался. Но что делать с побегом военнопленных, которых так и не поймали? Точнее, поймали только одного, который сломал ногу и остался прикрывать отход товарищей. Он смог ранить солдата, но получив пули в плечо и грудь, попал в руки преследователей. Все, что из него удалось выколотить уже перед смертью, в горячке бреда, это два слова – майор Лемешев. Но они очень многое сказали фон Бриделю.

Остальных настичь не удалось. Вскоре они ушли в речку, а взять их след собаки так и не смогли. Штандартенфюрер и так был зол, а когда узнал, как называется речка, то стал вне себя от ярости. Закобылица! Как насмешку, как личное оскорбление, воспринял он название. За-ко-бы-ли-ца!

Но самое страшное произошло здесь. Ночью уничтожен склад боеприпасов и продовольствия. Тот самый, систему охраны которого реорганизовывал лично Отто фон Бридель!

Штандартенфюрер не мог понять – как могло случиться такое? Двенадцать! Двенадцать часовых позволили снять себя совершенно бесшумно. Куда смотрела бодрствующая смена?! От роты осталось человек тридцать в строю, в основном это солдаты, не успевшие выбежать из крепких изб до взрыва склада боеприпасов. Как удалось это кавалеристам? В том, что это их рук дело, сомневаться не приходилось – четверо часовых убиты рубящими ударами клинков.

Может, это и к счастью для эмиссара из Берлина, что не представлял он всей картины целиком. Ему и в голову не приходило, что рота охраны просто-напросто спала. Крепким сном спала отдыхающая смена, что естественно. Спала и смена, которая должна была бодрствовать в дежурном помещении. Периодически засыпали часовые на посту у въезда и на вышках. Даже две двойки, патрулирующие периметр, иногда смыкали веки на ходу. А вот Каранелли просчитал всю эту ситуацию.

Проснувшись хотя и голодным, но в хорошем расположении духа, поскольку лучше просыпаться самому, чем вскакивать по тревоге, Луи начал готовить план атаки на Ляды, с учетом изменения численного состава отряда. Конечно, немцы настороже. Но вряд ли они ждут повторного нападения почти в том же месте.

После разговора с красноармейцами Каранелли решил поменять время начала операции. Как выяснилось, в последние дни, когда часть пленных перешла в отряд, создаваемый Клюком, немцам из роты охраны приходилось помогать разгружать машины.

– Они случалось и раньше так делали, если машины приходили очень поздно, когда нас уже уводили, – пояснил Иван.

– Так, значит, сегодня они сами будут разгружать машины?

– Да, и сегодня им придется работать до самой ночи.

– Почему ты так решил?

– Сегодня четверг, а по четвергам всегда много машин.

– Да, – вставил рыжеватый, – нас даже в лагерь отводили на полтора часа позже.

– Вот как? А в прошлый четверг как?

– Так в тогда нас еще почти сотня была! Лейтенант этот, фашистский, в пятницу приехал.