Виктория Балашова - Конец эпохи Тюдоров

Дети ничего не подозревали. Мы жили своей жизнью, не пытаясь понять взрослых, которые нас окружали. Роберт грезил о будущей военной карьере. И будь его воля, он уже тогда поехал бы с отцом в Ирландию. Мы с Дороти мечтали о любви. У сестры не было пока жениха или возлюбленного, но она с радостью обсуждала со мной Филиппа и его чувства ко мне. Несмотря на явную ответную симпатию, я переживала, страдала в отсутствие Филиппа, читала Дороти его письма и сонеты. И тот год навсегда останется самым счастливым в моей жизни. Только когда нас заставили расстаться, я поняла, что такое истинное страдание.

Однажды, прямо перед отъездом отца в Ирландию, я проходила мимо маминой спальни. Мне захотелось зайти и поделиться с мамой своими переживаниями: тогда я готова была делиться ими со всеми, но у меня не так широк был выбор. Я остановилась и неожиданно услышала голоса. Мама разговаривала с графом. Мне стало любопытно. Тихонько я подошла к двери и прислушалась. О чем они там говорят?

– Летиция, я так ждал, когда мы останемся вдвоем, не опасаясь неожиданного возвращения твоего мужа! Всякий раз, когда Уолтер уезжает из дома, я стремлюсь к своей возлюбленной. Но мне не всегда удается осуществить желаемое…

За дверью слышался непонятный шорох, иногда казалось, будто двигают мебель.

– Иногда я с ужасом думаю: «Если королева узнает о моей связи с Робертом Дадли, мне несдобровать», – это уже голос матери. – Дело ведь не во мне, Роберт. – Она явно пыталась сопротивляться нахлынувшим чувствам. – Ты – возлюбленный королевы. Мой муж здесь не играет никакой роли.

– Нас с Елизаветой связывают годы дружбы. Мы знаем друг друга слишком долго, – зазвучал чуть громче голос графа. – Но мы оба понимаем, что наши чувства давно не имеют ничего общего с любовью и страстью, – его голос становился все серьезнее. – Пойми, мне хочется иметь нормальную семью, растить детей. Когда моя жена умерла, многие думали, я женюсь на королеве, и даже обвиняли меня в убийстве жены. Я не женился на Елизавете…

– Почему?

– Потому что этого не хотела Бэт. Извини, Елизавета. Этого не хотела именно она. И теперь я прекрасно понимаю, какую роль мне уготовано играть. Я согласен. Я слишком привязан к ней. Я не могу ее предать и буду верен моей королеве до конца своих дней. Но я люблю тебя. Я влюбился, Летиция, в тот день, когда увидел тебя в своем замке год назад. И если бы не твой муж, я готов был бы на тебе жениться.

– Тебе этого королева никогда не простит, – мамин голос задрожал. И трудно было сказать, что оказалось тому виной: страх перед королевой или те пылкие чувства, которые она испытывала к мужчине, находившемуся сейчас рядом с ней в спальне.

– Я был уже женат. Мою первую жену Елизавета не приняла, и она не имела права появляться при дворе. Ты должна понимать, что и тебя тоже никогда не примут в окружении Елизаветы. А меня простят.

– Это не имеет значения. Меня и так не зовут ко двору. – Я услышала, как мама вздохнула.

О чем они ведут речь? Мама замужем. И будь она хоть сто раз готова навлечь на себя гнев королевы, ее положение никогда не позволит им с Робертом стать кем-то другим, кроме любовников… Чем это могло закончиться?

Всего-навсего новым назначением отца и его отъездом в Ирландию.

Он не успел даже сесть на корабль, а граф уже приехал к нам в дом и открыто делил с матерью ее супружескую постель. Дадли нам с Дороти не нравился. Своим детским умом мы не могли понять слишком многого, но мы любили отца, преданно и верно, как любят дети лишь тех, кого им даровал Господь в качестве родителей. Роберт в графе души не чаял. Он ходил за ним по пятам, засыпал его вопросами и вслушивался в каждое слово. Осуждали ли мы брата? Нет. Он был младше нас, и мы считали, что он просто ничего не понимает. Так я к нему всегда и относилась, как к младшему несмышленышу. Наверное, зря… Хотя сегодня я считаю, все предопределено в жизни нашей. Ничто не спасло бы Робина. Но тем не менее немножко, а чувствую себя виноватой. И Дороти думает так же…

Известие пришло через три недели после прибытия отца в Дублин.

«Ваш муж скончался от дизентерии», – строчки письма расплывались из-за нахлынувших слез.

Мать прикрыла глаза и начала молиться. Она понимала, грех ее несмываем ничем, но продолжала шептать слова, обращенные к Богу, не испытывая ни стыда, ни угрызений совести. Где-то в глубине души она продолжала бояться. Главный враг еще не имеет представления о тех последствиях, которые будет иметь эта смерть. Королева лишь знает о смерти одного из ее подданных. Уолтер Деврё, граф Эссекс – только один из тех, кого она выделяла. Роберт Дадли, граф Лейстер – единственный из тех, кого она действительно любила.