Михаил Ишков: Валтасар. Падение Вавилона

Валтасар руководил работой правительственного аппарата, а также надзирал за поместьями, принадлежавшими ему и его отцу. В его правление страну постиг голод… Умер Валтасар после падения Вавилона, без сопротивления сдавшегося персидскому военачальнику Гобрию.

Энциклопедия Американа. Т. 19. С. 677

Nabonidus (Набунаид) – правитель Вавилона (556–538 гг. до н. э.), умер (предположительно) в 538 г. до н. э. Последний в ряду царей халдейской династии, правившей в Вавилоне. Набонид не принадлежал к семье Навуходоносора, поэтому, по существу, узурпировал трон. По свидетельствам некоторых источников рьяно исполнял религиозные обряды. Усердно восстанавливал древние храмы, однако его пренебрежительное отношение к культам главного бога вавилонского Мардука (Меродаха) и его сына Небо (Набу) в конце концов привели его к конфликту с жреческой кастой. Его приверженность к древним обычаям и традициям, отразившаяся в составленных им документах, настолько сильно владела его помыслами, что порой он пренебрегал обороной государства. Несколько лет царствования он провел в оазисе Тейма в северном Арабистане. В течение этого периода в Вавилоне действительно правил его сын Валтасар. После падения Набонид скрывался в хорошо укрепленной Борсиппе, где и был пленен Киром Великим. Тот мягко обошелся с Набонидом и сослал его в Керманию (ныне Керман). Исторические документы указывают, что Набонид был сослан под надзор персидского военачальника Гобрия и умер при невыясненных обстоятельствах.

Мене, мене, текел, упарсин!..

Оклик из глубины веков. Напоминание каждому из нас, будь ты царь или бомж. Огненные буквы, выведенные неведомой рукой на стене и обладающие мистической властью над любым существом, принадлежащим к человеческому роду, созданы ли мы были по образу и подобию Божьему или эволюционным путем, поднялись из недр материи, что, в сущности, – в пределе! – одно и то же…

В который раз я открываю книгу пророка Даниила, ищу в пятой главе, посвященной пирам Валтасара, пятый стих…

«В тот самый раз вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала.

Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колена стали биться одно об другое…

И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.

Вот и значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему;

Текел – ты взвешен на весах и найден очень легким;

Перес – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам.

В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит». [2]

Этот приговор вспомнился мне уже после того, как был окончен роман о Навуходоносоре, когда ошеломляющее, незабываемое путешествие, совершенное в исторический Вавилон, подошло к завершению. Спустя полгода великий город, до сих пор считающийся светской столицей мира, синонимом градостроительной дерзости и невероятного смешения народов, вновь удивительным образом напомнил о себе. Он предстал передо мной во сне. Словно не договорил я чего-то, умолчал об итоге, что-то скрыл от читателя по небрежной торопливости, по скудомыслию.

В видении требовалось разобраться досконально, докопаться до истоков, потому что в снах – уверен! – тоже заложен своеобразный смысл. Тем более что вещие сны посещают меня редко, но преследуют долго. Даже наяву.

Впервые с таинственной библейской, выполненной на древнем языке надписью я столкнулся на Байконуре, в преддверии запуска очередного «Союза», на котором на орбитальную станцию должны были доставить контейнеры с топливом и материально-технической запаской. Появилась надпись на возведенной из бетонного монолита стене СКС [3]и была обращена к стартовой площадке, с которой когда-то стартовал Юрий Гагарин. Надпись была выведена мелом. Кто ее сделал, не знаю: то ли офицер, то ли начитанный рядовой, а может, кто-то из наших монтажников постарался. Никто тогда не мог толком объяснить, что могли бы значить эти древние арамейские слова. Кто-то из инженеров постарше заметил: «Похоже, что-то из Библии», – после чего командир дежурной смены тут же приказал смыть их.

Этот случай я и пережил во сне. Следом, как часто бывает в сновидениях, накатила охота к перемене мест, и я, вдруг оказавшись в родном городе, в Снове [4], начал всплывать над землей. Чем выше поднимался, тем явственнее и поразительнее менялась округа. Редели, утончались дороги, асфальтовые покрытия сменялись булыжными, потом и просто наезженными полосками земли. Города одевались в крепостные стены, по окрестностям чаще заблистали на церквах кресты, соломой и дранью покрывались крыши крестьянских лачуг. Густели леса… Подо мной, судя по гидрографической сети и общей схеме дорог, распластались родные подмосковные места, какими они были триста с небольшим лет назад.