Андрей Гончаров - Коловрат

– Доляна, дочка. – Князь Михаил взял девушку за руку и подвел к рязанцам. – Наши гости и твои провожатые покидают нас. Им пора возвращаться. Можешь попрощаться.

С этими словами князь повернулся на каблуках и стремительно вышел из светлицы. Князь Игорь разочарованно посмотрел ему вслед и опустил голову.

– Знать, так тому и быть, – пробормотал он. – На все воля Божия. Отказал. Ну, прощай, девица. Желаю тебе счастье свое здесь обречь. А нам пора.

Доляна поклонилась князю в пояс и снова подняла глаза на Коловрата. Воевода стоял и не мог оторвать взгляда от девичьих глаз. Что с ними стало: они полыхали огнем, в них отражалась буря чувств, которая сейчас рвала девичью душу. Князь Игорь тихо вышел, думая уже о своем, а Евпатий и Доляна все еще стояли посреди горницы и смотрели друг на друга.

– Ипатушка, молю тебя. – Она прижала руки к груди. – Не уезжай, останься! Какими хочешь посулами тебя оставлю, дыханием твоим стану, замолю все грехи, все слова, какие можно, замолвлю за тебя. Только не оставляй меня! Только знать хочу, что ты рядом, что увижу тебя. Только бы жив остался. Что тебе эти монголы, что тебе Рязань! Где счастье, там и хорошо, будет у тебя все новое, будет жизнь новая. А Ждану тебе привезут. Пошли отроков, и привезут твою дочь, а я ей подругой доброй буду. Брось все, только останься здесь!

– Не говори так! – попятился Коловрат, глядя со страхом в черные глаза девушки, которые затягивали, увлекали вглубь, заставляли терять голову. Но слова, их смысл вдруг стал таким страшным, что воевода стиснул кулаки.

– Ипатушка!

– И ты можешь мне такое говорить?! Там моя земля, там могилы моих предков, моих родителей, там погибли мои други, там враг готовится сжечь Рязань, а я буду здесь вздыхать и мечтать о встречах с тобой?

– Ипатушка, прости. – Девушка зажала голову ладонями. – Не то говорила, сердцем говорила, не умом, женским сердцем, а оно глупое, оно только тихого счастья хочет. Только бы ты жил. Живи, Ипатушка!

– Не поняла ты меня, Доляна, – горько сказал Коловрат. – Не поняла и не узнала меня, раз такое молвишь. А быть на содержании у твоего нового князя я не хочу. Он отказал, не по-христиански обошелся с нами. Лучше я погибну там в битве, чем буду жить здесь в роскоши и сытости. Так и знай, Доляна!

Девушка молчала, закрыв лицо руками. Слезы тихо текли по ее щекам, по подбородку, капали на дорогие украшения, напитывали рубаху. Коловрат стиснул зубы, повернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Он топал ногами так, будто хотел всю свою обиду и злость втоптать в эти полы. Это же надо так за один раз получить обиду и от человека, на чью помощь рассчитывал, и от женщины, которую в своих мечтал любил и превозносил.

Коловрат шел по лестницам и коридорам, чтобы выйти на улицу, зычно отдать приказ дружинникам собираться, седлать коней. Он и представить себе не мог, что за не плотно прикрытой дверью светелки все время их разговора с Доляной стоял князь Михаил и покусывал губу. И когда рязанский воевода вышел, грохнув дверью, он поморщился и прошептал огорченно:

– Не согласился.

Коловрат вышел на улицу и повернул за угол терема, к конюшням. На высоком месте стоял терем князя Черниговского, но Коловрат не смотрел на окрестные леса и поля, укрытые пятнами первого снежка. Он хотел было уже позвать своих людей, но тут на балконе княжеского терема над его головой раздался громкий вопль. Совершенно нечеловеческий, истошный, полный безысходного горя и тоски.

Все посмотрели наверх, туда, где стояла Доляна. Девушка вцепилась в свои волосы и смотрела безумными глазами вдаль. Глазами, которыми, может быть, видела грядущее. Опешивший Коловрат повернул голову в ту сторону, куда смотрела Доляна. По высокому берегу Десны к детинцу и окольному граду скакал всадник. Не скакал даже, а гнал коня из последних сил.

Все замерли. Еще немного, и всадник исчез за высокими стенами. Вот неровный стук копыт по настилу в воротах, вот уже всадник на площади перед теремом. С губ коня хлопьями летела красная от крови пена, бока бешено вздымались. Еще миг, и прямо у ног Коловрата конь пал, ударившись о землю и застонав, как человек.

Рядом с конем упал и всадник, грязный, почерневший от мороза. Коловрат присел возле гонца, взял его голову в руки, тот открыл глаза и прошептал:

– Беда, Евпатий… поспешай. Горе…

Это был Апоница. Старый пестун князя Федора еще какое-то время смотрел на воеводу со слезами, а потом уронил голову на руки и потерял сознание.