Николай Бахрошин - Месть базилевса

Раны плохие, сразу увидел он. Грудь стрелой разворочена, кровь до сих пор сочится, и голова разбита. Там тоже рана. А главное, злой Эрли, бог болезней и смерти, уже тронул полича своими когтистыми лапами, выпил теплые краски жизни, заострил, выбелил лицо как мороз землю. Будет жив или нет, кто знает? – озабоченно цокал Хаскар. Камлать бы надо, будить могучего, но ленивого от собственной силы Ягилу, просить помощи против злобного Эрли. Но не здесь, не сейчас…

Раненый был в сознании. Смотрел понимающе, шевелил губами, словно силился что-то сказать. Слов слышно не было, только хрипы, такие же частые, как дыхание.

– Не говори ничего, не надо тебе сейчас говорить, – успокаивающе покивал кам. – Сказать что – потом скажешь, спросить – потом спросишь. Сейчас молчи, однако…

Озабоченно цокая, Хаскар достал из глубин своих многочисленных меховых одежек особый мешочек с тайным целебным порошком из древесных грибов и плесени, толченных с ивовой корой. Размешал на ладони с собственной слюной, замазал раны Любени. Этот состав и кровь останавливает, и ранам не дает загнить – еще отец научил, а того – дед. Потом перемотал бережно, грудь – туго, разбитую голову – слегка, чтоб только не кровило. Знал, поврежденную голову сильно нельзя перетягивать, хуже будет.

Оглянувшись на своих охотников, распорядился, чтоб сделали из жердей носилки, переложили на них полича. Талы гурьбой побежали делать. На ходу все еще доругивались. От этого дело двигалось медленно. Наблюдая за ними, шаман угрожающе потряс посохом, пообещал, что встанет сейчас и начнет бить всем подряд по глупым башкам, пока каждая не разлетится на деревянные чурки, из которых сложена.

Носилки наконец сделали.

Любопытный Байга тем временем заинтересовался диковинными зверями с копытами, гривами и длинными, до земли, хвостами. По виду – на лосей похожи. Но не лоси. Молодой охотник, конечно, слышал, рассказывали старики, что большие бородатые люди из славянских родов ездят у таких на спине и называют их кони. Но видел первый раз в жизни.

Как ездят, как не боятся? Глаза у зверей большие, пристальные, зубы огромные, копыта на ногах тяжелее палицы, под лощеной шкурой перекатываются тугие мышцы. И подойти-то страшно…

А что едят невиданные звери? Траву и кору, как лоси? Или (с такими зубищами!) мясо жрут?

Решившись, любопытный охотник подобрал прут подлиннее, осторожно ткнул им в одного из коней. Тот сразу рассвирепел – затоптался задними копытами, забил передними, оскалил морду и громко, злобно заржал. Затряс длинной шеей и огромной башкой, пытаясь сорваться с привязи.

Байга отпрянул. Точно мясо едят – ай, как косится зверь-конь! Вот и Любеню, наверное, хотели скормить им. Хорошо, они вовремя подоспели, выручили. Шаман распорядился – всем собраться, взять оружие и идти выручать сына Сельги. А выручать – Байга всегда первый! Он – храбрый, ловкий, умелый. Великий охотник! Вот шаман умный, всегда все знает, а Байга – сильный. Батыр!

Потом подошел шаман, больно ткнул посохом в спину, погнал батыра нести носилки вместе со всеми. Байга рад стараться, раз шаман говорит – надо делать. Подхватил носилки у самой головы. И первый услышал, что сказал полич. А тот только одно слово сказал – почему? Прошелестел едва уловимо, как тихий ветерок шелестит над макушками высоких деревьев. Но Байга услышал, он – великий охотник, и в глубь земли слышит, и в высоту неба.

– Спрашивает – почему? – Байга обернулся к шаману, неторопливо ковыляющему сзади носилок. – А к чему спрашивает, о чем спрашивает – не знаю, не говорит…

Байга думал, шаман тоже ничего не поймет, да и как тут понять – одно-то слово. Тут много слов скажешь – десять раз по десять и еще столько же, и еще кричишь до хрипа – в глотке потом свербит, и то понимают не больше, чем пни в лесу. Все это он тоже хотел рассказать шаману, побеседовать с ним обстоятельно, как два умных человека беседуют. Пусть шаман знает, что Байга не только великий охотник, но и мудрец, способный словами проникать в суть. Но Хаскар лишь мельком глянул на него, хмыкнул пренебрежительно и не стал заводить с Байгой степенный, рассудительный разговор. Догнал носилки, уперся своим тяжелым шаманским взглядом в лицо раненого.

– Решать судьбу – дело богов, кам не может вмешиваться в их решения. В моих силах лишь немного смягчить их суровость, – сказал Хаскар.

Раненый, похоже, понял его ответ. Закрыл глаза.

А Байга опять ничего не понял. Впрочем, не ему сказано – зачем понимать?