Валерьян Телёбин - Финская война. Бастионы Лапландии

— Ещё есть? — крикнул я.

— Только убитые и командир без сознания, — ответил один из пленных.

Из леса уже спешили бойцы группы преследования. Подбежали и мои ребята.

— Все целы? — спросил я, обращаясь ко всем разом.

— Да! Так точно! — ответили несколько голосов.

— Парни, там Костика зацепило, заберите, — обратился я к своим бойцам.

— Что с ним, товарищ старшина? — взволнованно произнёс Рышков.

— Плечо, грудь… Тяжёлый. Перевяжите хорошенько и на волокуши финские грузите.

— А с этим что делать? — спросил второй боец, поведя дулом винтовки в сторону лежащего на волокуше финского офицера.

— А щас я ему билет в ад прокомпостирую и освободится транспорт, — грозно пробасил подошедший пулемётчик с «дегтярём» на плече.

— Верно, боец. Там ему самое место. Только… — я сделал паузу, — не будем мы, воины рабоче-крестьянской армии, зверям уподобляться, раненых добивая. Пусть пленные на руках тащат.

Пленные, соорудив из лыж погибших соотечественников некое подобие санок, погрузили на них своего командира. В это время красноармейцы собрали оружие, амуницию и лыжи, поснимали с убитых маскхалаты, обувь и все тёплые вещи.

Когда бойцы принесли раненого Костика, отряд тронулся в обратный путь, оставив тонуть в полярных снегах полураздетые изжаленные пулями мёртвые тела финских солдат… Впереди шли бойцы гарнизона, следом тащились пленные финны, мы замыкали шествие, поочерёдно впрягаясь в волокушу с раненым товарищем. Я подозвал одного из пленных.

— Как зовут?

— Илмари, Илмари Майланен.

— Откуда русский знаешь?

— В приграничье живу давно. Лес валю.

— Лесоруб. Пролетарий, значит! Что ж ты против нас воюешь? Мы же пришли освободить вас от ига капиталистов.

— Вы на нашу землю пришли с оружием. Кто ж не будет свой дом защищать?!

— Вы тоже лет двадцать назад пытались у нас Ухту оттяпать, всё хотели там независимое Северокарельское государство создать.

— Так то ж белые, я с ними ещё в восемнадцатом году сражался. Всю семью потерял. Жутко вспоминать, финны с финнами резались, расстреливали пачками, а потом в лагерях голодом морили.

Вскоре мы пересекли болото, и мне пришлось подозвать одного красноармейца из головной группы в помощь своим отставшим ребятам. Отряд заметно растянулся, и тут финн, с которым мы разговаривали, стремительно бросился в густой заснеженный кустарник по левую руку. Поравнявшийся со мной, боец гарнизона шустро вскинул винтовку и передёрнул затвор. Я положил руку ему на ствол и опустил вниз дуло трёхлинейки.

— Уйдёт же, товарищ старшина! — с горечью вскрикнул боец.

— Ничего, пусть уходит.

— Так они же наших… в госпитале… — возразил он, задыхаясь от возмущения.

— Не резал он. Видел, на остальных, почти на всех, маскхалаты кровью забрызганы? А у него только пятна от ран на руке и на бедре… Но не это главное.

— А что?

— …Потом, боец. Некогда.

По возвращении не удалось мне избежать объяснений с особистом. Несмотря на то что комполка лично объявил благодарность мне и моим бойцам, всё равно прицепился, зараза.

— Скажите, Михаил Семёнович, как это вы, красный командир, девятый год в РККА и вдруг врага отпускаете? Откуда такое преступное милосердие к белофинским бандитам? А разговаривали вы с ним о чём? Может, он вас завербовать пытался?

— Ну вы уж хватили, товарищ старший лейтенант государственной безопасности. Как может милосердие быть преступным? Оно либо есть, либо нет его.

— Прекратите демагогию, старшина! Вы прекрасно поняли, что я имел в виду.

— Так точно, понял. Но мы-то с вами кадровые военные, товарищ Резников, должны мыслить стратегически, чтобы победить. И принимать порой неоднозначные решения. Я ведь прекрасно понимал, что за свою вольность буду объясняться именно здесь. Но будучи наслышан о вас как о человеке умном и дальновидном, надеялся, что вы меня поймёте.

— А вы хитрый лис, Михаил! Хотите, чтобы командование Сальского батальона из первых уст услышало о «подвигах» своих диверсантов и о том, как дорого это обходится? Да-а, думаю, впредь они поостерегутся от подобных акций. Да и нам доказывать ничего не нужно, вина целиком ляжет на них. Быстро вы сообразили!

— Ну-у, я так глубоко не задумывался…

— А не хотите к нам в органы перейти? Младшего лейтенанта вам сразу присвоим!

— Да я бы с радостью, товарищ старший лейтенант госбезопасности, но ребят бросить не могу, они у меня ещё не все на лыжах уверенно стоят. Вот разобьём врага, тогда…