Энтони Ричес - Клык леопарда

Морбан вновь отсалютовал и сделал решительное лицо.

– Я бы на твоем месте перестал морщить лоб, знаменосец. Глядя на тебя, кажется, будто у тебя запор, – добавил центурион.

Затем Марк и Кадир торопливо спустились с крепостной стены и зашагали к западным воротам. Морбан же стал жестами что-то объяснять солдатам, с которыми разговаривал незадолго до этого.

– Пора отдавать долги, господа. Как я и предполагал, мне поручено командовать девятой, пока наш славный молодой господин не решит, что с него хватит: он уже отбил себе зад, наигрался с погонщиками ослов, и ему пора обратно. Благодарю. – Взяв у каждого солдата по проигранной монете, он ссыпал выигрыш в висевший на поясе тяжелый кошель. – Приятного вам отдыха, и помните о том, что вскоре ваши денежки произведут огромное впечатление на шлюх этого славного города.

Конный отряд уже ждал Марка и Кадира возле ворот. Центурион шутливо отсалютовал декуриону.

– Приветствую тебя, Сил. Твой посыльный сообщил, что у тебя имеется пара скакунов для меня и моего опциона. Тех самых, на коих не осмеливаетесь сесть вы сами?

Сил ответил ему лукавой улыбкой и указал на пару свободных лошадей.

– Верно, центурион. Кадир известен своим умением распознавать лошадиный нрав и отлично сидеть в седле. Памятуя об этом, я выбрал для него самого лучшего скакуна. – Указав на коня без седока, декурион вопросительно посмотрел на Кадира. Кислого выражения лица хамийца как не бывало. – Помнишь эту лошадку?

Поглаживая на ходу лошадиные морды и похлопывая бока, хамийец прошел сквозь отряд всадников и вскоре шагнул к великолепной гнедой кобылице, на которой в последний раз ездил верхом в Британии. Кивком поблагодарив Сила, он с ловкостью опытного наездника вскочил в седло. Видя это, декурион довольно улыбнулся и, наклонившись, заговорщически шепнул Марку:

– Приятно видеть, когда всадник и его конь прекрасно подходят друг другу.

Зная, что последует за этим признанием, Марк Трибул сардонически улыбнулся:

– Особенно в твоем случае. Для тебя, центурион, я приготовил скакуна, который отлично подходит твоему нраву и неустанному желанию сражаться. – Сил указал на огромного серого жеребца, нетерпеливо бившего копытом рядом с его лошадью. Скептически покачав головой, Марк обошел коня, чтобы поприветствовать его. Тот в ответ слегка ткнул его мордой.

– Видишь, старина Упрямец помнит тебя! – обрадовался декурион. – Знает, стоит ему прижать к голове уши, как ты дашь ему свободу действий, и он помчит тебя навстречу очередной огромной куче дерьма. Никогда еще не видел, чтобы конь и всадник были как будто созданы друг для друга.

Покачав головой в притворном неудовольствии, Марк запрыгнул в седло и принял у стоявшего рядом кавалериста копье и щит.

– Тогда в путь, декурион! Постараюсь держать этого своенравного красавца в узде, хотя, сдается мне, нас не догнал бы сам Меркурий, случись ему помчаться вслед за оленем. Боюсь, ты останешься далеко позади, ведь твоему бедному скакуну приходится таскать на себе лишний вес.

Стражники открыли массивные деревянные ворота, и отряд выехал за стены города, прямо в медленно тающий туман.

– Трибун Скавр хочет, чтобы мы совершили вылазку на запад – туда, где дорога раздваивается и ведет на юг, к Мозе и Ардуинскому мосту.

Чтобы не загонять лошадей, все перешли на легкую рысь. Декурион скакал впереди отряда, с ним рядом – знаменосец.

Драконий хвост штандарта безвольно свисал вниз в сыром неподвижном воздухе, а бронзовая драконья голова, к немалому неудовольствию знаменосца, блестела каплями влаги. Редкие порывы ветра трепали клочья тумана и заставляли стонать драконью голову, в чью клыкастую пасть была вставлена тростниковая трубка. Вскоре Сил ускорил шаг, и примерно через полмили пути из тумана показался арьергард колонны легионеров. Декурион раскинул руки в стороны и, обернувшись назад на свой отряд, громко крикнул, чтобы его услышали задние ряды пехотинцев:

– Объезжайте их с обеих сторон и не обращайте внимания на шуточки в ваш адрес! Утешайте себя тем, что им скоро придется топтать кучи конского навоза!

Пока конный отряд трусил мимо их колонны, легионеры принялись отпускать оскорбительные, хотя и остроумные шутки в адрес всадников. В свою очередь, те согласно давней традиции с напускным равнодушием бесстрастно смотрели перед собой. Какой-то шутник в голове колонны затянул первую строчку песни, любимой пехотинцами всей империи. Остальные дружно подтянули хором: