Энтони Ричес - Клык леопарда

Юлий кивнул и взял подругу за руку.

– Когда-то я совершил ошибку. И я не повторю ее снова. Я выбрал себе жизнь центуриона, и не мне жаловаться, если ты выберешь себе такую, какая подходит в первую очередь тебе самой. Чем ты будешь заниматься?

Анния многозначительно улыбнулась:

– Я хотела спросить у лекарши, не требуется ли ей в лазарете сиделка. Она обмолвилась, что в прошлом году потеряла свою помощницу и с тех пор была вынуждена довольствоваться чередой туповатых солдат. Кто знает, может, я смогу…

В дверях появилась голова часового, и женщина умолкла.

– Прощу прощения, центурион, но трибун требует твоего присутствия в базилике, – сообщил часовой.

Анния улыбнулась и жестом велела Юлию уходить.

– Вот она, твоя жизнь. Я же пока посплю, после чего поговорю с лекаршей и предложу ей свои услуги. Приходи попозже с фляжкой вина, и, надеюсь, мы выпьем за мою новую жизнь.

Войдя в рабочую комнату трибуна с жезлом под мышкой, Юлий отдал салют и приготовился услышать, что ему скажет Скавр, отлично понимая, что тот вызвал его для нелегкого разговора. Центурион ожидал этого момента с той минуты, когда когорты вернулись в город. Трибун оторвал глаза от рабочего стола и усталым жестом показал на груды табличек и свитков, требовавших его внимания.

– Вольно, центурион. Последнее время, Юлий, ты только и делаешь, что напоминаешь мне о себе. То уничтожаешь целый зерновой склад, сжигая хранящееся там зерно, то бросаешь командование и носишься по городу, спасая местных красоток, которые, на мой взгляд, не имеют ровным счетом никакой военной ценности. Ты – высоко профессиональный, талантливый офицер, представляющий и для меня, и этой когорты безграничную ценность, – рисковал собой. Более того, ты рисковал жизнями своих солдат, подставив их под командование опциона, и это в тот момент, когда враг был готов напасть на нас. Скажу прямо: твои действия по обороне зернохранилища, возможно, разрушили то немногое, что осталось от моей карьеры, если, конечно, мы не сможем вернуть украденное золото и тем самым загладить свою вину.

Юлий смотрел прямо перед собой, готовый понести любое наказание, какое выберет для него трибун. Но тот, не дожидаясь его ответа, отвернулся и указал на меч, лежавший поперек соседнего стула. Центурион тотчас же узнал клинок – это был меч Фронтиния. Традиционно он переходил от примипила к его преемнику.

– И как будто этого мало, у меня до сих пор остается нерешенным вопрос, кого назначить на место Секста Фронтиния, – продолжал Рутилий Скавр. – Явно не тебя, учитывая твои недавние выходки. Но если у тебя имеются соображения насчет твоих сослуживцев, я с удовольствием их выслушаю. Ты можешь предложить достойного преемника?

Юлий на миг задумался.

– Корв. Дубн и Целий слишком молоды. Клодий и Отон слишком резки, а Милону, наоборот, резкости не хватает. В принципе, на эту роль подошел бы Тит, но не думаю, что он к ней стремится. – Центурион вздохнул и покачал головой. – В такие моменты, как эти, мне всегда недостает Руфия. Или когда Дубн начинает задирать нос…

Скавр в упор посмотрел на Юлия. Лицо трибуна вспыхнуло гневом.

– Ты считаешь меня дураком, центурион? – спросил он и умолк в ожидании ответа.

Юлий понял: это был один из тех редких вопросов, которые, хотя и предполагали сами собой отрицательный ответ, но его тем не менее следовало обязательно высказать.

– Отнюдь, трибун, – сказал Юлий.

Рутилий молча впился в него взглядом. От этого взгляда и натянутой улыбки центуриону сделалось слегка не по себе.

– Вот как? Но это единственный вывод, к которому я пришел, тщательно обдумав наши действия за последние сутки. Пока я отсутствовал, гоняясь по дорогам за несуществующей угрозой, тебе и твоей центурии было поручено охранять золото прокуратора. Ты же не только сохранил золото, но и освободил гражданское лицо, ставшее жертвой моей глупости, ибо я приставил к этим деньгам поистине символическую охрану. Неудивительно, что Петр и его подручные были уверены, что золото уже у них в руках, стоит лишь немного поднажать на эту твою женщину. Думаю, нет смысла добавлять, что медом в этом пироге стала твоя идея поджечь пыль в зерновом складе, благодаря чему ты одним махом уничтожил банду Обдурона. Я, как и ты, слышал, как кладовщик предупреждал, что одной искры от удара кованой подметкой о камень будет достаточно, чтобы все зернохранилище занялось пламенем. Но я сомневаюсь, что мне пришло бы в голову использовать подобное разрушение как действенное оружие.