Александр Игумнов - Осколки памяти

– У Александра Игумнова юбилей намечается 13 декабря. Решили к 65-летию выпустить книгу. Вы знаете, что темы у него сложные, непростые… Любовь Геннадьевна, возьмётесь за редактуру и подготовку?

– Срок, конечно, небольшой для подготовки. Но для книги Александра Игумнова найду время, сделаю.

Что хочу сказать, с точки зрения редактора произведений А.П. Игумнова, представленных в настоящей книге? Не зря Александра Петровича называют «летописцем локальных войн» – картография его произведений довольно-таки обширна, это и Афганистан, и Чечня, Абхазия, Сирия, Донбасс.

При обращении непосредственно к произведениям Александра Игумнова, на протяжении всего его творческого пути, отчётливо прослеживается характерная для А.П. Игумнова «авторская рука». Стиль подачи по-мужски жёсткий, нередко выхватывающий нелиричные фрагменты солдатской жизни: боёв, быта. Автор пишет своих героев не ювелирными мелкими штрихами, а рублеными, резкими, крупными, но ёмкими мазками. Таковая манера просматривается и в художественной прозе, и в тех произведениях, которые автор относит к очеркам – документальной прозе, публицистике, хотя воспринимаюся они, как рассказы.

Ведя речь об очерках А.П. Игумнова, отдельно хочу выделить «Афганский синдром», раскрывающий сложный процесс эмоционального восстановления воина, вернувшегося домой – процесс возвращения к мирной жизни. Я для себя его назвала очерк-психоделика ( психоделика – это специфический метод введения читателя в определенное изменённое состояние сознания ), который характерен тем, что стремительно происходящие события поданы как бы «в замедленном действии», что позволяет увеличить, растянуть секунды до целой отдельной жизни.

Для примера приведу небольшой фрагмент очерка, где герой, впадая в забытьё, заново переживает или даже точнее проживает те события, которые с ним происходили на войне. И, вот, молниеносно летит снаряд – секунда – и вертолёт взрывается. Как эти считанные мгновения раскрывает Александр Петрович? Процитирую: «Скорость ракеты приблизительно известна. Начинаю отчёт времени. Секунды, секунды, секунды… Припадаю лбом к стеклу и ясно вижу огненный шлейф… Хочу повернуться и что-то крикнуть ребятам, но не могу оторвать взгляда от приближающейся смерти. Инстинктивно вжимаюсь в бронеспинку кресла и теряю ракету из вида, судорожно нажимаю на кнопку отстрела отводящих тепловых ракет. Красные светлячки то тут, то там вспыхивают по бокам вертолёта, оставляя за собой тонкий слой дымки. По спине пробегают струйки пота, меня бросает в жар, стучит в висках, ноги деревенеют, наливаются свинцовой тяжестью, и в сердце только страх.

Но мозг, этот неутомимый трудяга, уже справился с животным страхом. "Сбить, сбить ракету с курса! Изменить направление, иначе – смерть". Левая рука командира рвёт вверх рычаг шаг-газа, правая хватает ручку управления и толкает её вперёд, переводим вертолёт в режим скольжения. С надеждой смотрю на зелёную лампочку "испанки": "Помоги!"

На хвостовой балке крутится стеклянный диск лампового индикатора. "Испанка" должна, обязана спасти нас! Нервы не выдерживают. Снова припадаю лицом к блистеру. Глаза выхватывают огненный смерч, накрывший один из кишлаков. Что-то горит, валит чёрный дым. Успеваю подумать: артиллерия накрыла гадов, сожгли "духов" и кишлак одним ударом. И, вдруг, вновь вижу в небе стремительно приближающуюся к нам ракету. Захлёбываясь в поспешном рычащем стоне, мычу невнятно: "Вот ты какая, смерть! Теперь я знаю тебя. Отверни в сторону, хотя бы на градус, только на миллиметр! Жить, я хочу жить!"…»

При переводе фокуса внимания на художественную прозу, в первую очередь взгляд остановится на повести «Квадрат 43», по которой, на мой взгляд, хорошо было бы снять фильм, потому как хорошо освещены и быт, и бои. И на протяжении всего произведения движется, развивается, усиливается область противоречий, характеров героев. Многие картины в произведении не просто читаются, а буквально видятся, ощущаются.

Переведя внимание на рассказы, скажу, что конечно, есть рассказы, которые мне, как женщине, воспринимать было непросто, после их прочтения требовалось время, чтобы придти в себя. К таковым относится и рассказ «Билет в один конец…». Его герой, ранее воевавший мужчина, имеющий хорошую семью, но заболевший «раком», узнав, что у него в запасе считанные месяцы жизни, принимает тяжёлое решение – умереть по-мужски, как воин – и едет добровольцем погибать в Донбасс.