Ванда Василевская - Том 1. Облик дня. Родина

Не случайно такой журнал был назван «Облик дня». Эта повесть — крупнейший из актов революционной борьбы, совершенный Вандой Василевской в первый период ее общественной деятельности.

Пока создавалась книга «Облик дня», пока она проходила по цензурным мытарствам, Ванда Василевская продолжала углублять свое знание действительности. И все больше в ней росло стремление отдать все свои силы тому движению, которое ставит себе цель — изменить революционным путем существующий строй.

В 1927 году Василевская окончила филологический факультет, а в 1928 году, после годичной практики в школе, сдала экзамен на звание педагога. С тех пор Василевская учительствовала. Несколько лет она скиталась с места на место: отовсюду ее увольняли за свободолюбие, за то, что она не мирилась с мертвящим духом буржуазной школы, прививала своим ученикам смелость мысли и сознание человеческого достоинства.

После шестинедельной забастовки краковских каменщиков, увенчавшейся победой, весь город знал Ванду Василевскую и по фамилии и в лицо как активную участницу «беспорядков». Работа в какой бы то ни было школе сделалась окончательно невозможной. Василевской пришлось стать в бесконечную очередь безработных у окошечка табачной фабрики. Но и здесь наниматель, едва взглянув на ее лицо, холодно сказал: «Нам нужны рабочие, а не агитаторы».

Мариан Богатко, вожак многих стачек и демонстраций, тоже нигде не мог устроиться на работу. Им пришлось покинуть Краков и ехать куда-нибудь, где их революционная деятельность еще не была так хорошо известна властям и предпринимателям.

Осенью 1934 года Василевская с мужем и маленькой дочерью уехала в Варшаву. Здесь она получила работу в профессиональном союзе польских учителей.

Сперва Василевская работала корректором в «Пломыке» («Огоньке»), еженедельном детском журнале, издаваемом союзом, затем стала одним из редакторов. Этот журнал распространялся в большем тираже, чем все другие издания того времени. Он считался школьным учебным пособием, нередко заменял учебники, которых выпускали слишком мало и продавали по слишком дорогой цене. Таким образом, «Пломык» проникал даже в самые отдаленные углы Польши, а в деревне часто служил единственным чтением.

В условиях жесткой польской цензуры, в условиях все большей урезки и без того скудных конституционных прав, в условиях проводимой сверху фашизации профсоюзов «Пломык» был асе же одним из очагов сопротивления правительственной реакции и лживой пропаганде буржуазной печати.

Пользуясь тем, что журнал должен был, следуя школьному учебному плану, поместить сведения о России (ее истории, географии и т. д.), редакция «Пломыка» включила в один из очередных номеров две статьи о советской жизни.

Газета «Курьер Цодзенны» напала на этот выпуск «Пломыка» в статье, озаглавленной «Безумие или преступление?» Редакция «Пломыка» подала жалобу в суд, требуя, чтобы «Курьер» был привлечен к ответственности за клевету. Разумеется, процесс велся так, что «Пломык» превратился из истца в обвиняемого. «Курьер Цодзенны» был оправдан, а «Пломык» (официально рекомендованный как школьное пособие) назван «коммунистическим» журналом, «органом Коминтерна». На этом процессе неоднократно упоминалась фамилия Василевской, — именно на нее указывали представители газеты и их покровители из состава суда как на «главного агента Коминтерна».

Ванда Василевская и в Варшаве не ограничилась литературной работой. Снова начались выступления на рабочих собраниях и митингах, активное участие в кампаниях протеста против правительственного террора. Василевская возобновила и свою публицистическую работу, — известен ряд ее выступлений в печати с разоблачением реакционных правительственных мероприятий. Ее статьи того времени, требующие амнистии для политических заключенных, протестующие против антисемитизма, против зверств и произвола польских помещиков и фабрикантов, — это пламенные призывы к освобождению от буржуазно-помещичьего господства.

Революционная деятельность Василевской была разносторонней. Однако она не заставила писательницу отказаться от художественного творчества. Наоборот, чем больше борьба захватывала Василевскую, тем сильнее она ощущала потребность в творчестве.

Еще до переезда в Варшаву, работая в монастырской школе под Краковом, Василевская познакомилась в одной из монастырских экономий со старым молчаливым батраком. Она видела его жилье — угол в сыром и прогнившем бараке, по сравнению с которым монастырский хлев казался хоромами. Писательница знала, что немало таких батраков когда-то были участниками борьбы с царизмом, сидели в тюрьмах, подвергались избиениям.