Джалол Икрами - Поверженный

Фируза прекрасно понимала, что творится в душе мужа. Ему трудно, очень трудно расстаться с семьей, но еще труднее отклонить назначение в Восточную Бухару: совесть замучает его.

— Завтра же скажите, что согласны поехать в Душанбе! — решительно сказала она.

— Что?

— Да, да, и я поеду с вами.

— Центральный Комитет не отпустит.

— Отпустит!

Еще, может, сами пошлют меня.

— И опять тот же вопрос — что делать с Гульбахор?

— Сначала оставим ее здесь. В Душанбе осмотримся, а потом и ее возьмем туда.

Асо был приятно поражен смелым решением жены. В то время в Бухаре вряд ли нашлась бы еще женщина, которая по собственному желанию отважилась поехать в Восточную Бухару. Да что там женщина! Многие мужчины отказывались от работы в Душанбе. В конце 1921 года Восточная Бухара была своего рода огнедышащим преддверием гор. На этой земле хозяйничали курбаши, они заняли не одну область, зверски обращались с людьми, в первую очередь с представителями революционной власти.

— Дорогая моя, храбрая Фируза, вы понимаете, на что идете? И это ради меня?!

— Почему ради вас? — Фируза чуть лукаво улыбнулась. — Мне самой хочется побывать в горах, помочь тамошним женщинам овладевать знаниями, учиться… бороться за свои права.

— Ах вы храбрый борец, моя дорогая жена! — сказал Асо, крепко обняв Фирузу.

С большим трудом шел небольшой караван, тяжело груженный книгами, тетрадями и другими школьными принадлежностями. Вечером, как только стемнело, он был вынужден остановиться в кишлаке Равотак, расположенном близко от дороги. С караваном ехали десять красноармейцев, шесть служащих различных учреждений, Асо и Фируза. Рано утром они выехали из Денау, надеясь, что к вечеру прибудут в Душанбе и отдохнут наконец после мучительно трудного пути. Но не тут-то было. Дорогу преграждали бурные речки, мостов почти не было, после бесконечных дождей переходить их стало опасно, надо было соблюдать крайнюю осторожность. Опытный, хорошо знающий этот путь караванбаши ловко перевел караван, но шли они медленно.

— Нам предстоит перебраться еще через три речушки, — сказал караванбаши, высокий, широкоплечий, смуглолицый мужчина. — Даст бог, завтра, как только рассветет, спокойно двинемся в путь, дойдем до Душанбе. Хоть кишлак Равотак и не велик, но как-нибудь на ночь устроимся.

— Есть ли в этом кишлаке какой-нибудь караван-сарай? — спросил Асо, впервые оказавшийся в этих краях.

Караванбаши рассмеялся:

— Если бы тут был караван-сарай, то это не был бы Равотак. Животных мы оставим на площадке перед мечетью, сами расположимся в мечети. А вам, — обратился он к Асо, — я надеюсь найти другое место, есть у меня тут один друг, попрошу, чтобы он взял к себе вас и вашу жену. Неудобно как-то ей, женщине, среди мужчин.

Фируза между тем помогала мужчинам сгружать и складывать кипы книг и тетрадей, накрывала брезентом, мешками, досками, чтобы не промок этот бесценный груз. Фируза отвечала за его благополучную доставку. Ее откомандировали в распоряжение отдела народного образования, в ее обязанность входило обеспечение учащихся Душанбе — как детей, так и взрослых — учебными пособиями.

Одетая в короткий белый чекмень, высокие сапожки, с шерстяным цветастым платком на голове, Фируза была очень хороша. И приятно было смотреть, с каким энтузиазмом она работает.

У Асо свои очень важные задания. В двух кожаных портфелях он вез тугие пачки денег и денежные документы. Об этом грузе не знали даже его спутники.

Появление этого каравана в кишлаке Равотак было большим событием. Кишлак стоял на отшибе, вдали от главного караванного пути. Всего десять — двенадцать дворов насчитывалось в нем. Когда кончалась летняя страда и день становился короче, жители кишлака ходили друг к другу в гости, жили, можно сказать, как одна семья. Редко кто из посторонних навещал их. Правда, имам и аксакал Равотака знали караванбаши и приветствовали его как знакомого, распорядились, чтобы принесли дров и разожгли костер. Красноармейцы привязали коней к колышкам, подложили клевер и, усевшись вокруг костра, снимали промокшие гимнастерки, портянки, чтобы высушить их.

Асо отвел в сторону караванбаши и тихо, чтобы не донеслось ни до чьего уха, спросил:

— Что, аксакал — ваш друг?

— Нет, — удивился караванбаши, — а что?

— Ничего, — ответил Асо и, усмехнувшись, добавил: — Не знаю почему, но что-то этот аксакал мне не нравится.

— Представьте, и мне он не понравился. Надо быть бдительными, — ответил караванбаши. — Зато моему другу, о котором я вам говорил, можно вполне довериться. Он скоро придет… А, вот он уже здесь, разговаривает с командиром. Пойдемте, познакомлю вас.