Джалол Икрами - Поверженный

— Дорогой мой Хасан-бек, — ласково сказал Энвер, встав и идя ему навстречу.

Остальные во время этой встречи почтительно встали. Энвер и Хасан-бек сжали друг друга в крепком объятии.

— Неужели это правда, неужели я вижу моего любимого Хасан-бека, — то и дело повторял Энвер. — С нетерпением ждал тебя.

— Мы еще в Батуме расспрашивали о тебе, — сказал Сами-паша. — Нам сказали, что ты поселился в Бухаре.

— Да, это верно! — сказал Хасан-бек. — У меня в пограничном городе Термезе хорошая должность. В моих руках гарнизон — более четырехсот конных и пеших воинов…

— Молодец! — восхищенно сказал Энвер. — А как ты узнал, что мы здесь? Тебе сообщили?

— Да, — как-то вяло ответил Хасан-бек и жестом дал понять, что не хочет говорить об этом при посторонних — Как только я узнал, что вы прибыли, я потерял покой и терпение, поскакал в Бухару, день и ночь скакал не отдыхая. Утром я был у ворот этого дома, но вы еще спали… Не хотел вас тревожить.

— Дорогой мой Хасан-бек, хорошо, что ты здесь, — сказал Энвер, — как вовремя ты явился. Именно сегодня, когда у меня на душе так неспокойно. Ты здесь — и вмиг исчезли все заботы и тревоги. А теперь, друзья, уберите дастархан и оставьте нас одних, нам о многом надо поговорить, посоветоваться.

Служащие быстро все убрали и ушли. Энвер подморгнул Муиддин-беку, чтобы он пошел за ними, проследил за их действиями. Ничто не должно помешать важной беседе с должностным гостем.

— Ну, расскажи, дорогой, — нетерпеливо сказал Энвер, садясь на диван, — как идут твои дела?

— В Термезе я собрал немногочисленную, но надежную и верную группу людей и поджидал вашего приезда. И вот три дня назад мне позвонил по телефону из Байсуна председатель республики и сообщил, что вы уже в Бухаре. Он тоже очень хочет повидаться с вами, потому и позвонил мне…

— Почему он уехал из Бухары? — присоединился к разговору Сами-паша.

— Точно не знаю, — ответил Хасан-бек, — но думаю, что они…

— Кто они? — перебивая, спросил Энвер.

— Усманходжа, Данияр-бек. Не зря они взяли с собой примерно семьсот воинов, четыре пушки и новые пулеметы.

Здесь поговаривают, что они собираются разгромить басмачей, — сказал Энвер.

— Это, скорее всего, предлог, — сказал Хасан-бек, — что может подтвердить письмо вам от самого Усман-ходжи.

Это письмо я получил в дороге. Господин Усманходжа движется к Душанбе, вероятно, он уже там.

Энвер взял у Хасан-бека письмо. Оно было коротким. Усманходжа приветствовал дорогого гостя и выражал большую надежду на встречу с ним в Душанбе. «По моему распоряжению, — писал он, — власти Бухары беспрепятственно, в полной безопасности, доставят вас в Душанбе. Там мы все обговорим, посоветуемся, разработаем сообща план наших дальнейших действий».

— Вот, — сказал Энвер, прочитав письмо, — он приглашает меня в Душанбе. Опасаются поднять восстание в самой Бухаре: русские близко. Да и железная дорога мешает.

— Ег, о соображения основательны, — сказал Хасан-бек, — здесь вести такие дела очень трудно даже для столь опытного командира, как вы. А в Восточной Бухаре у нас будет широкое поле действия. Там сейчас в самом разгаре басмаческое движение.

— Ты тоже мне так советуешь?

— Да.

— Хорошо, так и решим! — сказал Энвер, поглядывая на Сами-пашу. — Завтра же отправимся! Сообщи друзьям, чтобы начали собираться.

— Это я возьму на себя, — сказал Хасан-бек. — Здесь начальники милиции почти все наши соплеменники… Я все это учел. Заместитель начальника городской милиции Бортанли — мой друг. Я сегодня же с ним поговорю. А вечером доложу свой план.

— Хорошо, — сказал Энвер, — раз так, то мы и сегодня пойдем в гости!

Восьмое ноября в тот год пришлось на пятницу. В этот день все, в том числе ЧК, полномочное представительство Российской Федерации и Назират иностранных дел, получили сообщение, что Энвер-паша вместе с его друзьями выехали на два дня в близлежащие тумени на охоту. Все были крайне удивлены этой вестью. Ведь только накануне вечером распространилось известие, что в этот день в Большой мечети Бухары Энвер будет на молитве. Работники ЧК, да и других учреждений, были обеспокоены: а не уловка ли это? Не воспользуется ли Энвер мечетью, чтобы произнести перед народом проповедь, дезорганизующую, контрреволюционную речь?

Но все приняло другой оборот. Рано утром Энвер, Сами-паша, Хасан-бек, Муиддин-бек, старшина Нафи выехали на конях через ворота Намаз-гох и направились в сторону Карши.