Элиза Ожешко - Гибель Иудеи

— Римляне выбили на своих монетах в знак победы: «Пленная Иудея»… «Пленный Рим» — вот что будет выбито на монетах в честь другой победы! Триумф, в котором шел сегодня Тит, окажется детской забавой перед тем шествием, которое будет, когда Царь Царей поведет свой народ в землю, которую Он дал отцам нашим, когда восстановлен будет Иерусалим и священный храм, когда все цари и все народы подпадут власти Иуды!

— О, великая повелительница! — воскликнул Иосиф. — Каждое слово твое — бальзам, живая роса в сухой пустыне. О, скажи мне, кто возвестил тебе все это? Не говорил ли тебе Господь, как некогда пророкам своим, и не избрал ли Он твои уста, чтобы возвестить Своему народу: «Сними с себя Иерусалим, одежды плача и поругания и облекись в красоту вечной славы; твои сыны собрались вместе у входа и выхода; бедствие миновало вас, оно спасло вас от руки врагов ваших»?…

Вероника открыла стоявший возле нее ларец и вынула оттуда сиявшую драгоценными камнями золотую диадему вместе с двумя браслетами.

— Вот дань, — сказала она с гордой усмешкой, — которую принес сегодня к ногам иудейской царицы триумфатор. В лагере под Иерусалимом, — продолжала она, — я обвила первую веревку вокруг его сердца, я последовала за ним в Рим и здесь привяжу его еще крепче. Иосиф, — воскликнула она, — день его триумфа над Иудой станет днем моего триумфа над ним! Дочь твоего народа будет носить корону римской царицы! Не сказывается ли в этом рука Господня?

— Дорогая госпожа, — воскликнул Иосиф, — ты новая Эсфирь, которую Господь избрал для спасения Израиля! Ты Юдифь, которая сломила гордого Олоферна!

— Я желаю быть больше Эсфири и Юдифи, — сказала она после некоторой паузы тем же взволнованным голосом. Я буду царицей необъятной империи. Но это лишь средство, и оно послужит для других целей. О, видишь ли ты эти корабли, — заговорила царица, все более воодушевляясь, — которые рассекают волны, гордо направляясь на Восток? На их мачтах развевается победное знамя, а на берегу стоят толпы ликующего народа. Сыны Израиля, рассеянные по всем концам земли, собрались, чтобы видеть великий день, как царица, имея в руках скипетр Иуды, вступает в обетованную землю отцов.

— И возводит новые стены вокруг Сиона! — восторженно подхватил Иосиф.

— Да, Иосиф, царица могущественного Рима восстановит Иерусалим и храм, и сам Соломон во всей славе своей с храмом своим будет казаться по сравнению со мной бедным. И тогда, — продолжала Вероника, тогда этот Рим со своими идолами должен будет превратиться в развалины, от него не останется камня на камне. Иерусалим сделается центром мира, он будет владычествовать над всеми народами земли, а меня будут величать все народы.

— Я вижу в тебе истинную дочь своего народа, повелительница, — сказал Иосиф. — Хотя на тебе траурные одежды, но из уст твоих исходят слова ликования. Как ясно теперь мне могущество Бога Израилева! Должно было пролить потоки крови, чтобы загладить все прежние беззакония. Ныне Господь исполнил возвещенное ранее. Со священным воодушевлением я напишу историю прославления Иуды. Для того, чтобы истинно возвеличить тебя, Господь даст мне силу Своего слова.

— Теперь иди и напиши, о чем мы сейчас говорили, — сказала царица. — Я же сниму траурные одежды и оденусь со всею роскошью. Сегодня Тит должен увидеть меня такой прекрасной, какой не видел никогда. Я усыплю его волшебными словами, чтобы он был опьянен моей любовью.

Час спустя Иосиф Флавий сидел в своей комнате и записывал недавний разговор с царицей. Однако теперь к нему возвратились обычное спокойствие и вдумчивость. Несомненно, что картина будущей славы Израиля заманчива, несомненно также и то, что эта сладкогласная сирена имеет громадную силу, но достаточно ли прочен тот фундамент, на котором будет покоиться ее величайший план?

Когда триумфальная процессия проходила мимо Палатина, Тит успел заметить, что среди царской семьи его возлюбленной не было. Он предполагал, что ее не будет, и потому нисколько не удивился. Но это обстоятельство тем сильнее побуждало его тотчас же по окончании церемонии в храме Юпитера Капитолийского поспешить к ней.

Одевшись в роскошное платье, Вероника взяла арфу, на которой она превосходно умела играть. Золотые мечты, которые она только что пред собой нарисовала, должны были излиться в радостных звуках. Она с силой ударила по струнам, и ей показалось, что арфа еще никогда так красиво не звучала. Казалось, струны сами переживали ту радость, которая охватила Веронику.