Элизабет Макнил - Цирк чудес

Теперь этот самый фургон был готов и ожидал немного позади. Лошади мотали головами и звякали поводьями. Один из его грумов сидел на козлах и курил индийскую травку; Джаспер собирался усесться рядом с ним перед отъездом.

– Раньше она никогда не танцевала, – говорит ее отец и подается вперед, упираясь подбородком в клюку. – Обычно она уходила первой. Не знаю… если она ждет своего брата, тогда… – Он наклоняет голову и кашляет. – Уверен, она скоро придет.

Но она продолжает танцевать, все быстрее и быстрее, в хлещущем вихре светлых волос, с широко раскинутыми руками и неутомимыми ногами. Джаспер не может оторвать глаз от нее. Она умеет двигаться. Он мимолетно думает, сознает ли она, что все восхищенно смотрят на нее, что она неотразимо привлекательна. Не стоит удивляться, что Тоби ревниво охранял свой секрет.

Я представляю чудо из чудес, леопардовую девушку…

Он бы заплатил ее отцу в двадцать раз больше того, что у него запросили.

Ее лицо пылает, почти светится от жара. А потом, с последним прыжком, она наконец отделяется от других танцовщиков.

Пульс Джаспера колотится у него в глотке. Скоро она будет принадлежать ему. Скоро он изменит ее жизнь и она станет необыкновенной актрисой.

Ленни тянет ее к себе. Его руки хватают ее за талию. Нелл отшатывается так быстро, что у нее в локте что-то щелкает. Она не позволит шутить над собой и лапать себя только потому, что другие подзуживают его к этому.

– Что не так? – спрашивает он. Она замечает, что разговоры вокруг прекратились, кружки замерли на полпути ко рту и остальные смотрят на них.

– Оставь меня в покое, – говорит она.

Она отступает и с размаху садится на сено. Ленни не преследует ее. Сухие травинки впиваются в ноги. Ее конечности как будто отказываются служить ей. Вот что: она слишком много выпила. Нужно было вовремя остановиться.

Она уверена, что слышит сдавленное хихиканье. Люси, которая сидит со своим малышом, быстро умолкает, наблюдая за ней краешком глаза.

– В чем дело? – насмешливо спрашивает Люси.

– Ни в чем, – угрюмо отвечает Нелл.

– Ну и ладно, – девушка привлекает ребенка ближе к себе.

Поднимается ветер, раскачивающий кроны деревьев вокруг них. Барабанный бой становится все быстрее. Музыка изменяется, становится более резкой и пронзительной. Скрипка визжит, трава колется.

Селяне кружатся, сходятся и расходятся, гулко топая по земле. Мужские предплечья похожи на толстые окорока. Девушки, которые танцевали как стайка мотыльков, куда-то пропали. Нелл кашляет и придвигается к огню. Даже пламя поднимается слишком высоко, в его языках мелькают глумливые лица.

– Кого мы принесем в жертву гневным богам? – кричит какой-то рыбак и делает вид, будто толкает свою подружку в костер. – Жертва! Наша жертва!

Она слышит разговор между дочерями миссис Паули.

– Они начинают с цепи, когда он еще маленький, совсем крошка. Так мне говорили.

– А что потом?

– Когда он прекращает сопротивляться, они заменяют цепь на веревку. Но слон уже не знает, как легко он может освободиться.

– Вроде приручения норовистых лошадей?

Нелл видит Чарли, который стоит в углу вместе с Мэри и тискает ее за талию и ягодицы. Скоро они отойдут и улягутся где-нибудь в высокой траве. Других девушек уводят от костра; парни выказывают нежность, бережно обнимая их и целуя в щеку. Она облизывает губы и чувствует, что они холодные, как земля.

Ленни кивает ей и подносит кружку ко рту. Она хочет покачать головой и дать ему понять, что она не нуждается в его обществе, но он уже спешит к ней, по пути спотыкаясь о собаку, пригревшуюся у костра.

Он хохочет от своей неловкости и садится близко, слишком близко к ней.

– Я кое-что тебе принес, – говорит он.

Она хочет отодвинуться, но и так уже сидит на краю. Она беспомощна, как рыбка, которая едва шевелит плавниками, когда ее со всех сторон оплетают щупальца кальмара. Он сует руку в карман и достает сложенный лист бумаги. Потом разворачивает: это цирковая афиша с оторванными уголками на месте прибитых гвоздей.

– Я забрал ее для тебя, – сказал он. – Думал, тебе понравится.

Покажи нам стойку на руках, пока не появились другие чудеса!

Он улыбается во весь рот. Афиша – это подначка, напоминание о том, что она отличается от остальных.

– Оставь меня в покое, Ленни, – повторяет она. Ей хочется найти более весомые и обидные слова, которые способны ранить, но она не смеет или не может. Выпивка туманит ей голову. Ей нужно уйти; она должна быть дома и лежать под теплым одеялом.