Олег Михайлов - Державин

Гвардии поручик ужаснулся и отправился к Бошняку.

– Ваше высокоблагородие! В городе заговор! Вы слышали о происшествии с пушками?

– Это безделица, поручик! – отрезал Бошняк, топорща усы. – Шли учения, и пушкари учинили то из шалости.

– Так что же вы медлите? – волнуясь и пришепеливая, надвигался на Бошняка Державин. – Необходимо безотлагательно со всею воинской командою идти навстречу самозванцу! Хоть Пугачёв и грубиян, но, как слышно, и он умеет пользоваться военными выгодами!

– Вам здесь делать нечего! – взорвался Бошняк, нагнув голову и словно готовясь проколоть его усами. – Отправляйтесь-ка лучше к себе на Иргиз!

– Как русский офицер не могу оставить город в минуту опасности! – с внезапно пришедшим спокойствием сказал Державин.

Он выпросил роту, не имевшую офицера, и стал с нею впереди вала, у рва, куда свозили со всего города всякий дрызг, рвань и битые глиняные черепы. В Саратове имелось 720 гарнизонных солдат, около 400 артиллеристов и 270 волжских казаков. Державин ожидал подхода собранных им в Малыковке верных полутора тысяч крестьян, которые были уже в пути. Но к середине паркового августовского дня гвардии-поручика разыскал осунувшийся Серебряков:

– Ополчение наше, будучи уже в Чардынске, услышало об измене казаков под Петровском и о неудаче вашей и отказалось идти дальше. Требуют, чтоб вы сами повели их. Не изволите ли поехать поспешнее сами и ободрить проклятую чернь собою? Недалеко от сего места село Усовка бунтует, да и все жительства ненадёжны, и мы с ними хотели драться. Кричат по улицам во весь народ, что-де батюшка наш Пётр Фёдорович близко и он-де вас всех перевешает. Боюсь, барин, чтоб и наши того ж не затеяли. Извольте поспешить…

Державин размышлял недолго.

– Отправишься, Иван, навстречу генералу Мансурову, чтобы шёл спасать Саратов! Я поеду в Чардынск.

Гвардии поручик нашёл своё ополчение в полном разброде, стал наводить порядок и понял, что идти с ними в Саратов невозможно. Он пробыл в Чардынске ночь, а поутру явился весь искровавленный, почерневший от пороховой гари, в изодранном мундире Гасвицкий:

– Пугачёв вошёл в Саратов! – На ватных ногах добрался до лавки, рухнул и заснул мертвецким сном.

Ввечеру Державин вынул из дорожного погребца штоф водки, рюмки и пошёл будить друга. За ужином Гасвицкий поведал о несчастном саратовском деле:

– Вот как было, братуха! По приказу полковника Бошняка построили мы воинский порядок на валу, по обе стороны Московской дороги, расположили имевшиеся пушки, а жителей и казаков, вооружив, чем могли, протянули от нашего левого фланга до буерака. Послали в разведку казаков, но вернулся лишь Фомин, заколов двух преследователей. Пугачёв уже приближался с десятью тысячами казаков, крестьян, башкир, калмыков и татар. Казаки подъезжали к валу, стали переговариваться с жителями. Тогда, братуха, бывший бургомистр купец Протопопов посоветовал послать к Пугачёву купца же первой гильдии Кобякова о сдаче города. Бошняк велел мне дать выстрел из пушки картечью. Окружавшие меня останавливали, когда же я выстрелил, закричали, что я сгубил Кобякова. Особенно буйствовали саратовские казаки, стащили с лошади есаула Фомина, так что он упал замертво, и покидались с вала в толпу Пугачёва. Воротился Кобяков с запечатанным письмом. Комендант наш разорвал письмо, не вскрывая, и растоптал. Жители громко роптали. Пугачёвцы начали огонь из восьми пушек. После десяти выстрелов часть обывателей перебежала к злодею, купечество бросилось в город. Оборону продолжали только артиллеристы и баталионные солдаты, окинувшись рогатками. Вдруг с криком мятежники поскакали вниз с Соколовой горы, поставили против нас пушки, и началась пальба. Перепальный огонь стих. И веришь, братуха, тут вся артиллерийская команда с офицерами, поднявшись, ушла в толпу! Едва успели мы вывезти два орудия, сомкнулись с оставшимися при знамёнах солдатами и вышли из укрепления – новая измена! Секунд-майор Салманов, которому было приказано идти с половиною строя в каре, внезапно поворотил со всеми бывшими с ним и тоже ушёл к Пугачёву. Нас осталось шестьдесят человек. Под выстрелами, отстреливаясь из ружей, продолжали мы с Бошняком отступление вёрст шесть, пока не стемнело…

Гасвицкий выпил рюмицу водки, тотчас налил и выпил ещё.

– Да передавали мне, Гаврила, что, подзирая твоего Ивана Серебрякова, пугачёвцы перехватили и вместе с его сыном прикончили…

В конце октября 1774-го года гвардии поручик ехал в Симбирск к находившемуся там главнокомандующему всеми войсками Казанской губернии графу Петру Ивановичу Панину.