Анель Арчер - Долина Дюн

Серебряное сердце

Нормандия, декабрь 1051 года

Накануне Рождества к Домфрону подошли войска анжуйского графа. От него приехал гонец, который предложил встретиться завтра утром, и указал, на каком коне и в каком облачении будет его господин. По правилам рыцарского поединка, их битве не должна помешать ни одна живая душа.

Однако Вильгельм так и не дождался встречи один на один – Жоффруа спешно отбыл в Тур, чтобы отбить его у анжуйцев и вернуть своему союзнику, графу Блуаскому. Услышав об этом, герцог разразился сухим жёстким смехом:

– Он открыл нам дорогу сам того не ведая! Выдвигаемся к Алансону и ударим с тыла. Здесь оставляю половину войска, а с другой половиной через пятнадцать лье уже будем на месте. Роджер и Гийом остаются, а Готье и Анри поедут со мной. И вот как мы поступим…

Военный совет у Вильгельма затянулся до позднего вечера. Решили организовать внезапное нападение на город-крепость Алансон и застать всех врасплох. Глаза герцога горели – это была его излюбленная тактика, и она никогда не подводила.

Роджер поздно вернулся в свой шатёр. Отпустил Фалька, который сторожил пленницу. За эти две недели Летиция вела себя кротко и тихо, поэтому Роджер раздобыл ей две сорочки и платье, а также таз, в котором она могла умываться. Пленница казалась отрешённой и грустной, напоминая Эдуарда Исповедника. Мало интересовалась тем, что происходило за пределами шатра, предпочитая заниматься шитьём или починкой одежды. Она как-то сказала Роджеру, что ему нужна новая одежда – советник герцога должен выглядеть подобающе, тем более, что он совсем не бедный человек! Его смутила её фраза, но он и виду не подал, хотя она была права. Действительно, стоит этим заняться по возвращению в Кан.

– Ты так и не надумала, куда пойдёшь, если я отпущу тебя? – спросил он, когда им принесли ужин.

– В любом случае я не вернусь в Арк, – Летиция покачала головой.

– Что не так?

– Кузен моего дяди. Редкостный мерзавец! Ему ничего не стоит подкупить человека и пойти на любую подлость!

Роджер молчал, ожидая продолжения. Девушка бросила на него опасливый взгляд и вздохнула. Она до сих пор боялась его и порой вздрагивала от звука его голоса. Опускала голову, и лишний раз ничего не просила. Сама не хотела покидать шатёр, страшась мысли, что встретится с Вильгельмом, и он решит отнять подаренную ей жизнь. Её лицо становилось бледным, едва Роджер упоминал имя герцога. Оставалось только догадываться, какие слухи ходили о нём в графстве Арк.

– И что же делал граф? – Роджер не сводил с пленницы взгляда.

– Он настраивал людей друг против друга. Распускал гнусные сплетни. Когда я не разглядела, как он поднимается из долины, то распустил слух, что я слепая и меня не возьмут даже в качестве рабыни. Считал, что я притворяюсь, но я и правда, не очень хорошо вижу, мессир. Особенно на таком расстоянии! Он мог поставить мою тарелку на другой конец стола и велел угадывать, что в ней лежит. И в полумраке зала я не могла разглядеть краюху хлеба или маленький кусочек сыра. Он и его люди потешались надо мной, и если рядом оказывался мой дядя, то он вступался за меня. Поэтому, когда он сказал, что едет в Домфрон, я умоляла взять меня с собой. Граф готов был отдать меня первому, кто попросит! Я так не хочу, мессир!

Летиция закрыла лицо руками и разрыдалась. Ей не требовалось сочувствие Роджера, и он понимал это. Видимо, она долго держала это в себе, и только сейчас смогла выплеснуть свои чувства:

– Он чудовище! Гнусное и подлое! Грабит свои же земли, своих людей! Ещё он сказал, что отправит меня Вильгельму в качестве извинения за поднятый мятеж. Обещал, что я стану придворным шутом, в которого все будут швыряться объедками. Либо это будет участь страшнее, чем у некоторых женщин…

В этот момент Летиция казалась слишком хрупкой и беззащитной для мира, в котором родилась. У неё не хватило сил оттолкнуть Роджера, когда он обнял её за плечи. Большими пальцами вытер слёзы на её щеках. Слышал лёгкое потрескивание свечей. Мог только представить, насколько глубоки её страдания. Насколько глубока печаль, светившаяся в серебристых глазах. Он привлёк Летицию к себе и что-то шептал на ухо, гладил пушистые волосы, целовал её лоб и щёки. Медленно уложил на постель и склонился над лицом, пытаясь посмотреть в глаза. Её губы раскрылись ему навстречу. Видел, как дрожат ресницы на сомкнутых веках. В этот момент она не была его пленницей, а была девушкой, к которой его потянуло с первой встречи. Роджер чувствовал, как жар охватил его тело, и поцелуи становились более нежными и горячими. Чувствовал, как Летиция откликается ему, опьяняя своим желанием близости. Трепетала в его руках и плавилась как воск от прикосновений. Только сейчас он понимал, насколько сильно ему приходилось сдерживать себя, заполняя всё свободное время тренировками, охотой и собраниями у Вильгельма. Сейчас у него не было ничего, кроме чувственных губ и податливого тела, сводящего с ума своими изгибами, полной грудью и гладкой кожей. Летиция тихо плакала и обвивала руками шею Роджера. Пыталась вырваться, но он безостановочно целовал её, усмиряя и лаская. Она замирала в его руках, когда он раздевал её. Не помнил, что шептал ей, как поцелуем пресёк крик и погладил напрягшиеся пальцы, вцепившиеся в простыню…