Борис Ягупьев - Евангелие – атеисту

Просыпаюсь я на коленях совсем другой женщины, маленькой и сухонькой, зовут ее Ивановна. Она меня любит и бормочет: "Господи Иисусе Христе! Спаси и помилуй дитя малое, невинное! За что ты его нехристям послал?"

Я уже не в Архангельске и старше. Ивановна меня учит: "Повторяй, Отче наш, иже еси на небеси…" Я обнимаю ее за плечи, за шею, смотрю в ее светлые заплаканные глаза на морщинистом лице и повторяю за ней, не понимая смысла и засыпая, засыпаю…

Я проснулся, открыл глаза, левой рукой я гладил траву рядом с собой. Вспомнил: "Вокруг меня колпак. Он не может быть велик. Надо встать и выйти из него и никогда сюда не возвращаться. Но буду ли я жив, выйдя отсюда? Нет, надо оставаться и ждать возвращения души. Пусть Он вернет ее или скажет, что не вернет". Лежать было удобно, словно я лежал на стоге зеленого еще сена, не подсохшего, мягкого еще и душистого, под лучами ласкового солнышка…

Он возник вновь бесшумно и неосязаемо, просто оказался сидящим там же, где прежде стоял. Сидел он на чем-то наподобие циновки, подвернув под себя по-восточному ноги. Руки лежало на коленях, лицо было приподнято, и глаза смотрели в небо. Листочек какой-то принесло ветерком, маленький глянцево зеленый, с приклеившейся паутинкой. Листочек этот прилип к Его одежде на груди. Я сел одним движением, также подтянув под себя привычно ноги, и тоже положил на колени руки.

"Вижу, выполнил ты порученное без лени" – сказал Он сухо и холодно – "Мысли твои Мне понятны, даже и в ошибочности некоторой. Ответь, почему ты встретил меня без испуга? Меня сейчас одновременно с тобой встретили несколько десятков людей разных возрастов и верований, и языков всех континентов вашего мира, который только из издёвки можно назвать "миром", а правильнее бы "войной". Многие несравненно выше тебя по умы, знаниям, образованности. Реакцией на встречу была паника, ужас, онемение, шок, восторг до идиотских воплей, прыжков и ужимок".

"Господин мой, но я ведь также в панике! Разве не видел ты, как я убежал, не чуя под собой ног!

"Бежал ты не с испуга, а от смерти и быстро оправился". Говоря, Он одновременно снял с себя листик, понюхал его, потянул мне: "Возьми его в рот, пожуй, но не глотай, а кашицей смажь веки и кожу под глазами. Ты не взял с собой очки, поэтому близкое видишь неясно, а кое-что и вообще не видишь."

Втирая в веки кашицу, я обдумывал ответ на сложный вопрос, и слушал Его слова одновременно: " У тебя сносный словарный запас. Ты много и внимательно слушал окружающих и немало читал, хотя и без всякой системы и осмысленной цели. Ты плохо составляешь фразы, но способен делать это лучше. У тебя есть возможность рассмотреть Меня и запомнить, и будет еще возможность, используй их. Постарайся подробно Меня описать. То, что сейчас происходит с твоим зрением не действие волшебства. Это знания. Я неплохой лекарь".

Глаза мои действительно стали видеть каждую травинку и букашку так же отчетливо, как в детстве. Я начал отвечать: "Увидел я, что душа из меня вышла и устремилась к тебе, и сразу понял, кто Ты. Я знаю, что без души человек умирает, поэтому думаю, тело и побежало от смерти своей!"

"Видишь, как глупо тело твое. Душа стремится ко мне, а тело от меня. Но ведь ты двигался, мыслил, значит, был жив. Значит, ты ошибался. Объясни, почему ты не принял меня за другого, Мне противоположного."

"Я, Господин мой, рано, еще в пору детских сказок, разуверился в чертовщине, дьявольщине, сатанизме и прочем бреде…

"Не встречал в жизни никого, кому бы они навредили. Вредили всегда другие люди. О желании продать душу дешево я слышал не раз, а о том, чтобы ее купили, не слышал. При этом пожелания продать были продуманными и искренними".

"А в Бога ты верил?"

"О Боге я не думал, вернее, старался не думать. Бог – понятие для меня непостижимое. Есть он или нет, судить не брался. Но в Бога, каким его рисовали в церкви, старца в облаках, с сиянием вокруг головы в кругу ангелов с крыльями, точно уж не верил. О Тебе же думал, что Ты жил и учил людей справедливости, что казнили Тебя, что потом о Тебе многое напридумывали, но что-то и истинное в книгах есть. А читал я об этом очень мало, только то, что дозволено было читать". Великий инквизитор" в "Братьях Карамазовых" потряс меня, и мне захотелось прочитать Библию, Новый завет, но я так и не читал их".

"Хотел бы, так нашел и прочитал. Но я тебя не осуждаю. Просто ты труслив, ленив, непредприимчив, как и народ, к которому ты принадлежишь".

"Уверен, Господин мой, что в "Великом инквизиторе" на самом деле Ты не молчал вовсе, говорил, но что Ты говорил, Федор Михайлович написать не решился".