Петр Никифоров - Октябрь в Приморье

— Они это нам резолюцию на Керенского: «Мол, «власть демократическая», а им в ответ — «Керенский-то ваш поддужным ходит у империалистов! Кто за Советскую власть?» Ну мы тут как один — рраз! Все руки-то и подняли. Эсерам да меньшевикам будто кто репье под хвост сунул, как дернули из залу, только их и видели...

Дружным хохотом встречали солдаты эти рассказы. «И то, Советская власть им что репье колючее, не любят они ее», — смеялись солдаты.

Пехота, артиллерийские части полностью присоединились к решениям съезда. Не пустили нас к себе юнкерское училище, школы прапорщиков и казачьи сотни.

На четвертый день, 19 сентября, съезд закончил свою работу, избрав общесибирский Исполнительный Комитет Советов — «Центросибирь».

Делегаты разъехались.

«Центросибирь» разместилась в доме генерал-губернатора. Там же помещался буржуазный Комитет общественных организаций. Он занимал главные апартаменты дворца, а «Центросибирь» расположилась наверху — над буржуазным Комитетом. Так два медведя оказались в одной берлоге.

Заседания «Центросибири» происходили в присутствия представителя местной власти — от Комитета общественных организаций. Из-за этой оплошности буржуазный Комитет был осведомлен о всех решениях «Центросибири».

На первом же заседании решено было взять под свой контроль телеграф. Выполнение этой задачи было возложено на меня. Я предложил занять телеграф с помощью вооруженных солдат, но со мной не согласились я предложили действовать мирными средствами. Вручили мне решение «Центросибири» и соответствующий мандат. Я пошел выполнять возложенную на меня задачу.

На телеграфе меня встретили вооруженные юнкера.

— Вам кого? — спросил меня безусый юнкер.

— Мне надо начальника телеграфу.

Юнкер меня пропустил, и я прошел к начальнику.

— Здравствуйте. Вы будете начальник телеграфа?

— Да, я. Чем могу служить?

Я молча подал ему решение «Центросибири». Начальник внимательно его прочитал и вопросительно посмотрел на меня.

— Мне поручено выполнить это решение, — сказал я, протягивая ему свой мандат.

— Я, право, не знаю... Никаких распоряжений от округа я не получал... Разрешите, я справлюсь.

Пожалуйста, — ответил я.

Начальник куда-то ушел и через несколько минут вернулся с юнкерами.

— Я извиняюсь, — обратился ко мне начальник, — я получил приказание отказаться от подчинения вам.

— А мне приказано выпроводить вас отсюда, — заявил мне один из юнкеров и, показывая на дверь рукой, предложил мне выйти из кабинета.

— Вас я не знаю, — ответил я юнкеру, — вам, гражданин начальник, предлагаю выполнить решение революционной власти...

Я не договорил. Юнкера подхватили меня под руки, вывели из кабинета, свели с лестницы и выпихнули за дверь на улицу. Я поглядел на окна телеграфа, сунул руки в карманы и пошел в «Центросибирь» докладывать о своих «мирных» завоеваниях.

Выслушав мое сообщение, «Центросибирь» решила пока от широких планов по завоеванию учреждений отказаться. Было решено заняться завоеванием местных Советов рабочих и солдат, существовавших отдельно друг от друга, слить их в один Совет рабочих и солдатских депутатов. В обоих Советах главенствовали эсеры и меньшевики: в рабочем Совете — меньшевики во главе с Патлыхом, а в солдатском — эсеры во главе с Краковецкий.

В это время я получил от Нейбута телеграмму, он требовал моего немедленного возвращения во Владивосток. На следующий день я уехал.

Первый съезд Советов Сибири и Дальнего Востока имел серьезное значение. Он, во-первых, подготовил почву для перехода власти к Советам, во-вторых, создал единый руководящий орган Советов — «Центросибирь». Советы Сибири и Дальнего Востока получили единое руководство и установили единство политических и революционных действий.

После Сибирского съезда Советов эсеры и меньшевики спешно начали формировать свой общесибирский орган, который вскоре и появился под названием Сибирская дума.

С кузнецом Федором Кузьмичом мы вместе работали во Временных мастерских. Как-то после окончания рабочего дня мы поднялись на перевал. Перед нами открылась величественная и в то же время мрачная картина. Высокие сопки не зеленели изумрудно, а были темны и суровы, на их вершинах вихрились клубы белого тумана. Вода в бухте Золотой Рог помутнела и была свинцово неподвижна. С моря надвигалась темная туча.

— Э-э-э, ведь это тайфун движется... — тревожно проговорил Кузьмич. — Пошли быстрее ко мне... До дому тебе уже не успеть.