Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Но позволим себе заметить, что объяснение изначальной невыполнимости МП-41 «просчётами и перекосами» НКО, Генштаба, ЦК, СНК и лично Тимошенко, Жукова и Сталина не убедительно. Современные исследователи без труда произвели несложный подсчёт: советская танковая промышленность могла выдавать в год порядка 3 000 танков Т-34 и КВ. Существенно увеличить эту цифру без мобилизации промышленности было невозможно, что показало итоговое производство танков в первом полугодии 1941 года (произведено 1672 танка всех типов). 16,1 тысяч танков новых типов ( с учётом 500 танков Т-34 и КВ, имевшихся в войсках на 1 января 1941 года) при таком темпе производства были бы произведены за 4-5 лет [72; 38].

Неужели в 1941 году Генштаб, НКО и Сталин не владели подобной информацией? Допустим, ею не владел Г.К. Жуков, человек, как сейчас многие утверждают, не очень годящийся для должности начальника Генштаба, т.е. не очень компетентный. А как же другие генштабисты? А как же С.К. Тимошенко и аппарат Наркомата обороны? Как же, наконец, сам Сталин? Неужели все были в данном вопросе, как говорится, «не в зуб ногой», ничего не знали и не понимали, не могли «два умножить на два»?

К сожалению, вынуждены огорчить любителей помуссировать тезис о «дубовости коммуняк». Все всё прекрасно знали и понимали. Прежде всего, понимал Сталин. Хорошо известно, как он вникал во все тонкости вопросов военного строительства. Для него не могло быть секретом, что наша танковая промышленность «не потянет» таких объёмов производства. Ведь недаром он долго не давал Г.К. Жукову «отмашку» на доведение количества мехкорпусов до 30 (до марта 1941 года).

Понимали нереальность МП-41 и в Генштабе. А.М. Василевский после войны отмечал, что нам было нужно ещё год-два мирного развития, чтобы решить задачи военного плана [47; 402].

Но если было подобное понимание, т.е. не было ошибки и просчётов, то зачем принимался такой мобплан? Зачем вообще такая гигантомания? Почему именно 30 мехкопусов? Почему было не оставить 9? Или не попросить дополнительно 2, 3 или 5 мехкорпусов? Чего сразу двадцать-то (на деле – 21)?

Есть историки, которые объясняют это формулой: «Побольше попроси, так хотя бы что-то дадут». Вот, например, что пишет А. Исаев:

«Понятно, что возможность укомплектования 30 (или даже 29) механизированных корпусов матчастью была призрачной. Жуков просил максимум, в расчёте получить достаточное количество боеспособных механизированных «пожарных команд», хотя бы десятка полтора-два. Кроме того, некоторая избыточность требований по числу мехкорпусов есть производная планов их использования в обороне с перспективой утраты потенциально восстановимой матчасти вследствие потери территории» [72; 39].

Поясним для начала вторую часть утверждения российского историка. А. Исаев хочет сказать, что при отступлении повреждённые в боях танки, как правило, нет возможности вывозить с поля боя и ремонтировать. Даже незначительное повреждение (например, танк «разули», т.е. сбили гусеницу) может обернуться безвозвратной потерей машины. В итоге потери танковых соединений сильно возрастают. В этом А.Исаев абсолютно прав. Но нам весьма сомнительно, что в феврале 1941 года Г.К. Жуков рассчитывал на такое развитие войны с Германией, при котором наши безвозвратные потери танков вследствие потери территории будут таковы, что для их восполнения неплохо бы было иметь десяток «лишних» мехкорпусов (т.е. свыше 10 000 танков).

Первая же часть объяснения А. Исаева вообще кажется несерьёзной (да простит нам это слово почтенный российский историк). В самом деле: механизированный корпус – это не стрелковый взвод в 30-40 человек. В корпусе 36 тысяч человек личного состава, которых нужно вооружить, обмундировать, кормить и где-то разместить. Корпусу положено по штату иметь 1031 танк, 5165 автомашин, 352 трактора и 1678 мотоциклов, в общем – свыше 8 000 единиц техники. Боевая учёба предполагает расход ГСМ и боеприпасов. В целом даже один механизированный корпус ложился тяжёлым бременем на народное хозяйство страны. Что же говорить о 20 (21) механизированном корпусе? Неужели при всём этом Генштаб «наобум-авось» просил бы у правительства десяток-полтора «лишних» мехкорпусов, в расчёте на то, что правительство удовлетворит заявку лишь наполовину, и в итоге количество этих соединений будет доведено до 15-20? А правительство взяло да и удовлетворило заявку полностью. В итоге и вышел конфуз с мобпланом на 1941 год. В самом деле, ведь не скажешь потом Сталину: «Ой, товарищ Сталин. А мы на Ваше согласие и не рассчитывали. Давайте переиграем. Нам и 10 новых механизированных корпусов «за глаза»». Именно такое развитие мысли А. Исаева напрашивается само собой. Согласитесь, всё это признать убедительным нельзя.